Фил Лэпсли, студент Калифорнийского университета в Беркли, был в замешательстве. Едва он зарегистрировался на рабочей станции Sun Microsystem, как стало ясно - что-то неладно

Такие компьютеры, как Sun, одновременно прогоняли десятки программ, поэтому те, кто на них работал, привыкли периодически поглядывать, чьи программы сейчас запущены Но сегодня, 2 ноября 1988 года. Фил увидел затесавшуюся среди множества обычных задач маленькую программу, которой управлял необычный пользователь по имени "демон" "Демон" - это не имя конкретного человека, а подходящая метка, традиционно используемая для фоновых утилит, которые выполняют необходимые задания Но эту программу Лэпсли не мог узнать.

- Кто-нибудь запускал "демона"? - спросил он у находившихся в "аквариуме" - комнате 199В в отделе экспериментальной вычислительной техники.

Люди отрицательно покачали головами Затем кто-то показал на экран с программой, контролировавшей состояние факультетских компьютеров Лэпсли пригляделся и обнаружил, что многие в Беркли пытаются подключиться к компьютерам Он решил, что это попытка взлома Минимум раз в год кто-нибудь пытался взломать компьютеры в Кори-Холле. Без этого учебный год считался прожитым зря.

Кем бы ни был взломщик, он явно сосредоточился на своем деле, раз за разом пробуя подключиться к компьютерам Беркли Лэпсли начал быстро записывать имена машин, с которых шли попытки взлома, но был поражен, увидев, что они мелькают быстрее, чем он успевал их переписать Собственно, данные появлялись и скатывались с экрана так быстро, что он не успевал их прочесть. Лэпсли понял, что взломщик вовсе не человек Это была программа Когда она не работала как демон, она работала под именами других пользователей.

Программа продолжала таранить электронные врата Беркли Хуже того, когда Лэпсли попробовал справиться с попытками взлома, он обнаружил, что они происходят быстрее, чем он может их блокировать. И к этому моменту непрерывно атакуемые машины Беркли стали замедлять темп работы по мере того, как дьявольский пришелец пожирал все больше и больше времени обработки данных. Машины были перегружены, они зависали или просто останавливались, не реагируя на команды. И хотя рабочие станции были установлены так, что автоматически начинали опять работать после аварийного прерывания, стоило им включиться, как вторжение возобновлялось. Компьютерный вирус атаковал университет.

Лэпсли позвонил программисту Майку Карелсу, который находился в ста ярдах от него в Эванс-Холле, внушительной башне из бетона, где размещался факультет компьютерных наук. Кареле был главным программистом в группе исследования компьютерных систем и больше всех знал о разработанной в Беркли версии операционной системы UNIX, широко распространенной в университетах и научно-исследовательских институтах Если кто-то и мог дать в такой ситуации хороший совет, так только" Кареле. В ответ Лэпсли услышал только короткий, вымученный смешок и "Хм, значит, у вас то же самое?"

Через полчаса напряженных попыток разобраться с таинственным чужаком обнаружилось, что программа вырвалась за пределы Беркли Питер Йе, работавший с Лэпсли, подключился к компьютеру исследовательского центра NASA в Эймсе, расположенного в 50 милях к югу, и увидел ее там. То же самое было в университетском городке в Сан-Диего. Когда позвонил администратор сети из Национальной лаборатории в Ливерморе, столкнувшийся с программой на своих машинах, уже не оставалось сомнений, что это-не только их проблема Вирус распространился по всей сети Internet.

Люди, которые занимались компьютерными сетями, установленными в университетах и научно-исследовательских центрах, потратили много лет на то, чтобы подготовиться ко всякого рода случайностям. Не один год компьютерщики обсуждали теоретическую возможность создания программы, свободно перемещающейся по сети Но никто не был готов к массированной атаке 2 ноября 1988 года.

По всей Америке компьютеры один за другим ощутили присутствие программы-шатуна Около 1830 администраторы машин Rand Corporation в Санта-Монике, знаменитом мозговом центре, где Дэниэл Элсбсрг когда-то снимал копии с пентагоновских документов, заметили, что их машины необычно медлительны. Оказалось, что в сети идет прогон программы, который пожирает время процессорам замедляет компьютеры почти до полной остановки. Спустя 45 минут на другом конце страны, в Кэмбридже, Массачусетс, подверглись нападению компьютеры Лаборатории искусственного интеллекта MIT. Почти сразу же после вторжения в MIT вирус поразил Национальную Ливерморскую лабораторию и компьютер Массачусетского университета. Затем он вклинился в Стэнфорд, Принстои и Национальную лабораторию в Лос-Аламосе, Нью-Мексико. Как только программа проникала в компьютер, она тут же распространялась на другие компьютеры, очень напоминая настоящий вирус На некоторых машинах были сотни одновременно работающих копий, замедлявших их вплоть до остановки. И если вирусу не удавалось проникнуть в новый компьютер, он так ломился в электронные двери, что одного этого часто оказывалось достаточно, чтобы парализовать машину. И даже после того, как вирус уничтожали, он почти немедленно возникал вновь. Более того, вирус, стоило ему попасть на рабочую станцию, таинственным образом находил новые компьютеры для атаки. Всю ночь вирус скакал по сети взад-вперед, сея-хаос везде, где приземлялся. По всей стране в два, в три, в четыре часа ноч> системные администраторы в ответ на отчаянные- звонки дежурных операторов мчались в свои офисы, чтобы вернуть контроль над машинами Другие обнаруживали неладное, пытаясь из дому подключиться к сети Однако многие не подозревали о вирусе до тех пер, пока, придя в четверг утром на работу, не обнаруживали компьютеры заблокированными. Программисты Иллинойского университета были уверены, что им придется с нуля восстанавливать программное обеспечение для всего университетского комплекса.

Самым скверным было то, что это вполне мог оказаться "троянский конь" - программа внешне невинная, но Содержащая код, изменяющий или уничтожающий информацию Системные администраторы в одной аэрокосмической лаборатории в Сан-Диего были так напуганы такой перспективой, что стерли все данные со своих компьютеров и восстановили систему с последних резервных копий.

Когда незадолго до полуночи программа появилась на компьютерах военной лаборатории баллистических исследований в Мэриленде, системные администраторы решили, что это вторжение противника И поскольку программа пришла по сети, они испугались, что она может снять секретную информацию по всей сети Предположив самое худшее, Майк Муус, главный программист лаборатории, сделал то, что уже сделали десятки других администраторов по всей Internet, - отключил свои компьютеры от сети. Лаборатория оставалась отрезанной от сети почти неделю.

Такие меры, как отключение от сети, не давали программе ни войти, ни выйти, но, к несчастью, их побочным следствием стало разъединение людей, привыкших пользоваться услугами электронной связи. Мало кому пришло в голову хвататься за телефон, да и те, кто это сделал, были в замешательстве: электронная сеть оказалась единственным средством коммуникации для большинства компьютерных экспертов, которые редко беспокоились о том, чтобы сообщать свои телефоны.

Пожалуй, единственным местом, где могли попытаться справиться с такой необычной и тревожной ситуацией, был Беркли. В стенах этого университета родилась та самая версия операционной системы UNIX, куда метила бродячая программа, когда вломилась в сеть. За вечер стало ясно, что таинственный чужак нацелен на компьютеры фирм Sun Microsystems и Digital Equipment Corporation, два наиболее распространенных компьютера в Internet.

Через 15 минут после того, как Лэпсли впервые заметил программу, она прорвалась уже как минимум на 30 рабочих станций Беркли. Из ее действий явствовало, что это разборчивая бестия, цель которой -машины, имеющие связь с как можно большим количеством других систем. Она испрдьзовала простые, быстрые и сильнодействующие способы взлома. Два из компьютеров Беркли были особенно лакомыми кусочками. Один-CSGW, который был шлюзом в локальную сеть университетского городка, - накрылся после появления десятков копий вируса. Второй - UCBVAX, который был главным шлюзом в Internet, сделал то же самое. Похоже, что заражение такого жизненно важного органа имело стратегическую ценность для программы, во много раз увеличивавшей таким образом число компьютеров, которые теперь могла достать просто за одну пересылку. Так что атаки на UCBVAX не прекращались. Все же команда защитников Беркли высказалась против отключения компьютера от сети. Они не хотели признавать поражение. Принять вызов, решили они, значит J оставаться подключенными к сети и уничтожить вирус.

Первым делом надо было зафиксировать мгновенное состояние программыво время прогона, то есть поймать ее в стоп-кадр и затем исследовать. Тогда можно было бы изучить ее и попытаться понять, что же эта программа делает. Однако большая часть программы была закодирована, как будто тот, кто ее писал, знал, что такие попытки будут предприняты. Тем не менее схема кодирования, использованная в качестве дымовой завесы, была очень проста и напоминала детскую игру в "тарабарщину". Программисты быстро прочли команды. Кроме того, моментальный снимок показал, что программа пытается взломать пароли, с помощью "атаки со словарем", сравнивая закодированные пароли с содержимым словаря в режиме on-line-, и использует расколотые пароли, чтобы войти в систему и оттуда попасть в другие компьтеры. На ее стороне было то преимущество, что пароль, подходящий для одного компьютера, часто дает доступ к другим машинам в сети.

Быстро выяснилось, что программа пользовалась крохотным изъяном в программе связи sendniail, использовавшейся для посылки сообщений и обмена данными между компьютерами в сети; Слабое место в sendmail возникло в результате неудачного сочетания двух особенностей программы, подобно тому как бинарный отравляющий газ становится смертоносным, когда соединяются два инертных газа. Первая позволила вставить программу в сообщение, и вместо того, чтобы быть обработанной как электронное письмо, сообщение ошибочно воспринималось компьютером, и тот начинал выполнять программу.

Во-вторых, специфика sendmail позволяла программистам, обслуживающим программу, проверять почтовые соединения в сети. Это обеспечивало удаленный доступ к программе, вложеяяо> в сообщение, и немедленную отправку ее на другой компьютер. Известное узкому кругу лиц, это сочетание оказалось серьезной брешно в почтовой программе. Кем бы ни был автор вируса, он воспользовался этой лазейкой, послав во сети маленькую программу-разведчика, или "червя". В свою очередь, эта программа немедленно передала управление подпрограмме и выпустила тело вируса. Завладевая новым компьютером, этот процесс Повторял себя до бесконечности. По крайней мере, это ужи не вызывало сомнений.

На первый взгляд казалось, что оккупант не собирается уничтожать информацию. По всей видимости, он исследовал существующие данные в компьютерах только в поисках путей проникновения в другие системы. Но защитники Беркли понимали, что это только поверхностное впечатление и остается возможность "троянского коня". Единственным способом определить, что эта программа действительно делает, было разобрать ее по частям, строку за строкой, - кропотливая работа, на которую могут уйти дни и даже недели. Пока программа не будет тщательно проанализирована, "с микроскопом и пинцетом" (так назывался доклад MIT, посвященный этому вирусу), нельзя узнать, что за опасность в ней таится.

В течение последующих трех часов программисты Кори-Холла и группы исследования компьютерных систем в Эванс-Холле вытряхивали программу из своих систем, одновременно прихода к более ясному пониманию ее действия. Если это просто чья-то дурацкая шутка, рассуждали они, то не содержит ли она набор инструкций, помогающих от нее избавиться? Но таковых не оказалось, и вся потенциально пригодная информация, спрятанная в программе, была закодирована. Программа пыталась скрыться в тени, присваивая себе имена безобидных команд, которые, как совершенно очевидно надеялся ее автор, должны избежать пристального изучения. Явно смысл был в том, что если кто и бросит случайный взгляд на экран компьютера, то ничего необычного не заметит. Чтобы не быть обнаруженной и в дальнейшем, программа вела себя словно-хамелеон, постоянно меняя свой идентификатор.

К 11 вечера большинство университетских программистов собрались в одной из двух компьютерных лабораторий. Кейт Бостик, 28-летний программист из группы исследования компьютерных систем, и Майк Кареле работали в Эванс-Холле. Как у двух ведущих разработчиков программного обеспечения для UNIX, у них были веские причины воспринимать случившееся как личное оскорбление.ТБости-ку уже приходилось сталкиваться с тем, что в его машины влезали "чужаки, но этот случай был из ряда вон выходящим. Тем временем Лэпсли и остальные собрались в Кори-Холле. В 23.20 Питер Йе разослал сообщение по электронному списку абонентов Internet: "Нас атакует вирус. Он поразил университетские городки в Беркли и Сан-Диего, Ливермор, Стэнфорд и лабораторию NASA в Эймсе".

Накачавшись кофеином, группа защитников Беркли очертя голову бросилась в бой. Конечно, программа-оккупант, которая поставила на колени десятки, может быть, сотни компьютеров, была тем кошмаром, которого боялся любой администратор системы. В то же самое время кто-то словно бросил им вызов, предложив разгадать огромный кроссворд. Что может быть привлекательнее для исследователя? А то, что программа может оказаться "троянским конем" только придавало азарта. Кто-то написал обьявлейие "Центр по борьбе с эпидемией" и прикрепил его к двери.

После полуночи Лэпсли прошел в машинный зал, где находилось большинство самых мощных компьютеров Беркли, и начал методично, переходя от машины к машине, затыкать лазейки, которыми пользовался вирус, и уничтожать все копии инородной программы. Он восстанавливал конфигурацию каждой системы, делая вставки, блокировавшие брешь в sendmail. В Эванс-Холле были еще десятки машин, но постепенно, один за другим, все компьютеры Беркли были иммунизированы. Беркли пережил чуму.

К трем часам утра в четверг вымотанные программисты знали о программе достаточно для того, чтобы оповестить другие вычислительные центры. Бостик послал сообщения на несколько узловых почтовых станций с рекомендациями как отладить систему, чтобы остановить вирус. Его информацию получили в нескольких участках сети, но, к сожалению, многие центры уже отключились от Internet и пытались в одиночку остановить вирус. На тех же участках, которые оставались подключенными к сети, обнаружили, что сообщения не проходят, ибо вирус засорил несколько узловых почтовых серверов. Иногда сообщения, проходившие обычно за несколько минут, шли часами, а то и сутками.

Выдохшись, Бостик пошел отсыпаться. Лэпсли оставался в "аквариуме". на случай,если попытки взлома повторятся. В 8.30 Лэпсли наконец отправился домой.

Кончилась одна из самых ужасных ночей в жизни компьютерного сообщества. Наутро новость разошлась по всей стране. Слухи о ночном вторжении циркулировали не только среди компьютерщиков, но и по всем американским средствам массовой информации. Днем Ливерморская национальная лаборатория, одна из ведущих лабораторий, разрабатывавших новые виды вооружения, организовала пресс-конференцию, на которой яурналистов ознакомили с подробностями ночной атаки.

Некто, не пожелавший себя назвать, позвонил в четверг днем в New York Times и дал понять, что не хочет раскрывать, кто написал вирус Internet. Он только хотел, чтобы в Times знали, что этот человек имел самые добрые намерения, но допустил трагическую ошибку в коде. Телефонистка соединила звонившего с редакцией отдела национальных новостей.
- Э-э... я знаю кое-что о вирусе,- сказал неизвестный.
- Каком вирусе? - пришел в замешательство редактор.
- О компьютерном вирусе, который выводит из строя компьютеры по всей стране.
- Оставьте ваш номер телефона, с вами свяжутся, - ответил редактор.

Редактор сообщил о звонке Джону Маркофу, журналисту, специализировавшемуся на компьютерной тематике Маркоф уже знал о случившемся В 10 утра ему позвонил Клифф Сголл, астроном из Беркли, годом раньше уже помогавший Маркофу раздобыть конфиденциальную информацию по делу западногерманского хакера. Столл, который сейчас работал в Гарвард-Смитсоновском центре астрофизики, рассказал Маркофу, что всю ночь воевал с программой, от которой захлебнулись 50 компьютеров Центра. Поэтому остаток утра репортер провел, обзванивая университеты и исследовательские центры, выясняя, было лиу них что-нибудь подобное Он позвонил и своему случайному знакомому из Агентства национальной безопасности (АНБ). В прошлом Маркоф уже обращался в АНБ во время работы над статьями, связанными с проблемами компьютерной защиты, и надеялся, что его знакомый сможет что-нибудь рассказать. Однако того не оказалось на работе, и он не перезвонил Маркофу.

Никто из тех, с кем связался Маркоф, не имел ни малейшего понятия о происхождении вируса. Версии были самые разные - от компьютерного хулигана до вражеского агента. Так что анонимный звонок в Times пришелся весьма кстати. Когда Маркоф позвонил (номер оказался бостонским), ему с первых же слов стало ясно, что его собеседник, юноша, назвавшийся Полом, прекрасно знает программу и ее автора. Он взволнованно сообщил, что талантливейший, блестящий автор программы - его друг. Он, говорил Пол, собирался создать безобидный вирус, но допустил маленькую ошибку, которая привела к тому, что программа размножилась в сети.

К пятнице Маркоф и Пол уже несколько раз связывались по телефону. Раз за разом они обсуждали, какого рода неприятности могут ожидать автора программы (Пол называл его "Мистер Икс"). К этому времени программа, которую называли либо "вирусом", либо "червем", стала новостью номер 1. Это была первая массированная атака на компьютеры в истории Америки Еще тревожнее оказалось то, что заражены были и компьютеры оборонного комплекса. Программу обезвредили, но нанесенный ею ущерб еще не был точно оценен.

И тут Пол допустил ошибку. Во время одного из телефонных разговоров он забылся и вместо того, чтобы сказать "Мистер Икс", назвал своего друга по инициалам - RTM. Маркоф был достаточно близок к компьютерному миру, чтобы понять, что rtm очень напоминает компьютерный пароль. Повесив трубку, он тут же позвонил Клиффорду Столпу, с которым все утро обменивался информацией. Используя свой домашний компьютер и утилиту finger, позволяющую получать ограниченную информацию о других пользователях сети, Столл наткнулся на rtm в Гарвардском университете и отыскал Роберта Таппана Морриса, зарегистрированного как аспиранта Корнеллского университета. Столл позвонил в Times.

Теперь Маркоф знал имя, но все еще не знал истории. Не имея доказательств, он не мог быть уверенным, говорит ли Пол правду и действительно ли RTM, упомянутый Полом, тот самый rtm, которого Столл только что нашел в Internet. Маркоф набрал корнеллский номер. Никто не ответил.

В тот же день наконец позвонили из АНБ. Звонил Боб Моррис, эксперт по компьютерной защите, ведущий специалист Национального центра компьютерной защиты при Агентствте безопасности.
- Кажется, я знаю имя человека, который написал этот вирус, - сказал Маркоф.
- Кто это? - резко спросил Моррис.

Маркоф возмутился:
- Я не собираюсь его раскрывать. Вы же из компьютерной полиции.

Разговор принял натянутый характер, и вскоре выяснилось, что Моррису известно, кто написал программу. Получалось, что человек из Агнгства знал о случившемся и о его виновнике больше, чем репортер.

Наконец Маркоф сдался.
- Я думаю, что программу написал Роберт Таппан Моррис.
- Верно, - ответил Моррис, после чего сообщил необходимую информацию для газеты.

Они поговорили еще немного. Это был тяжелый день для Маркоффа, сообщения шли потоком, иногда противоречивые, и он еще не знал, что ему делать с этой информацией Если программу написал корнеллский аспирант, то как об этом уже пронюхали эксперты АНБ? Что, собственно, происходит? И когда Маркоф уже собирался попрощаться, ему пришла в голову неожиданная мысль.

- Ну не забавное ли совпадение, - сказал он Моррису. - Вы же однофамильцы. Моррис не промедлил с ответом:

- Это не совпадение. Он мой сын.

В 1950 году Боб Моррис поступил в Гарвард на факультет химии. Его отец был коммивояжером в фирме, занимавшейся граверными работами, и Боб боялся, что тоже может закончить коммивояжером в каком-нибудь унылом городишке. Он прервал обучение, чтобы отслужить 2 года в армии, а вернувшись в Гарвард, решил, что с дипломом по математике возможности у него будут пошире, и на последнем курсе перевелся на этот факультет, сдав за год все зачеты, так что не потерял ни семестра. В 1958 году он получил степень магистра и поступил в докторантуру, собираясь защищать диссертацию по теории чисел. В 1960 году он получил летнюю работу в фирме Bell Laboratories.

К этому времени в Bell Laboratories докторов наук было не меньше, чем в университетах. С самого своего возникновения в 1925 году эта фирма являлась символом новаторства. Значительные инвестиции компании AT&T в теоретические и прикладные исследования приносили щедрые плоды. Ученые Bell Laboratories получили 9 Нобелевских премий. Производственно-иследовательских институтов такого уровня, как Bell Labs, было очень немного.

Коммерческая ценность некоторых исследований была точно неизвестна, но случаи, когда проект замораживали просто потому, что его немедленная практическая отдача для телефонной индустрии проблематична, были редки. Администраторы в высших эшелонах AT&T были достаточно умны для того, чтобы понимать - эпохальные открытия рождаются не правилами и планами, а людьми^ и соответственным образом строили кадровую политику. Летняя работа Боба растянулась - сначала на два сезона, а в конечном итоге на 26 лет. Он начинал с телефонной связи, работая над передачей данных, но часто захаживал в математическую секцию, где разрабатывали ПО. Моррис познакомился с математиком Дутом Макилроем, который впоследствии стал его шефом и близким другом. Через год освободилась вакансия, и Боб перешел к математикам и так там прижился, что смысла возвращаться к работе над диссертацией уже не было. Вдобавок ему стукнуло 30 - возраст, в котором почти все выдающиеся математики уже создали свои главные труды.

Боб быстро переключился на исследования в области вычислительной техники, которая в 60-е годы буквально фонтанировала открытиями. Компьютеры широко проникли в научное сообщество. Практически любой математик, проходя мимо компьютера, имел шанс создать что-нибудь оригинальное Все чаще и чаще математические решения подкреплялись расчетами на ЭВМ. Искусство программировать, заставлять машину делать почти все, создавать целые миры просто очаровало Макилроя, Морриса и их коллег А Моррис, казалось, был одарен сверхъестественным пониманием компьютеров Когда возникала какая-нибудь запутанная компьютерная проблема, обратить на нее внимание Морриса значило почти наверняка получить продуктивное решение.

Моррис рано зарекомендовал себя талантливым программистом. Впервые это проявилось, когда он заинтересовался простенькой компьютерной игрой под названием Darwin Darwin придумали в 1962 году Макилрой и его коллега Виктор Выссотский Выссотский решил, что забавно будет получить компьютерную игру, в которой программа играет не столько с людьми, сколько с другими программами Надо было написать программу, которая старается уничтожить программы противников После каждого раунда выигрышный алгоритм становился достоянием группы - концепция, далеко опередившая свое время Darwin был предшественником программы Core Wars, компьютерной игры, ставшей популярной после пришествия персональных компьютеров. К Core Wars прилагался собственный язык программирования Игроки писали малюсенькие ''боевые" программки и предоставляли их собственной судьбе на воображаемом игровом поле в компьютерной памяти. Побеждала программа, которая выводила из строя противника и оставалась функционирующей в конце игры.

Неделю трое молодых ученых резвились с Darwin, пока однажды Боб не пришел с абсолютно непобедимой программой. Программа Боба состояла всего из 30 команд, и ее сила заключалась в том, что она была адаптивной она усваивала, как противники защищают себя, и соответственным образом разрабатывала наступление Это была программа-убийца, и игра кончилась.

Даже в среде, где чудаков хватало, Боба считали оригиналом. Вскоре тюсле прихода в Bell Labs он отпустил бороду, которая оставалась вызывающе нечесаной в течение последующих 30 лет. У Боба, не признававшего никаких авторитетов, была привычка оспаривать любые утверждения, не останавливаясь ни перед чем. Правда, делал он это не агрессивно, а скорее играючи В ответ на утверждение коллег, что все оборудование в машинном зале огнеупорное, он поднес горящую спичку к кольцу защиты записи на магнитной ленте (приспособление, которое предохраняет компьютерную информацию от стирания) и бросил его в мусорную корзину, чем вызвал срабатывание пожарной тревоги и сущий бедлам во всей лаборатории Его нюх на слабые места в системе был таким острым, что однажды, когда все сотрудники радостно суетились вокруг новой операционной системы Multics, работа над которой только что торжественно закончилась, Боб вошел в систему и набрал два знака, которые, как он подозревал, разрушат систему. Так оно и вышло. Компьютер завис.

Такими номерами Боб заработал репутацию специалиста, чья главная сила заключается в нестандартном мышлении. Написанная им программа поиска Опечаток не знала английского и обходилась без словаря. Принцип ее действия базировался на статистической вероятности, программа просеивала текст в поисках-необычных последовательностей знаков и находила неправильно набранные слова.

Боб обожал секретную информацию и проникновение в тайны, о которых другие имели самое туманное представление. Он часто подвергал коллег интеллектуальным тестам Если он узнавал, что кто-то интересуется, к примеру, теорией относительности, то немедленно прочитывал все, что мог найти по этой теме, и начинал дотошный экзамен В этих шоу было больше от неуемного любопытства Морри-са, чем от бравирования собственным интеллектом.

В отчете для встречи гарвардских однокашников на 25-летие выпуска Моррис написал: "Давным-давно я дал себе слово, что научусь читать по-гречески, узнаю, как движутся планеты по своим орбитам и как расшифровать секретные коды. И я очень близко подошел к тому, чтобы выполнить все три обещания". На четвертом десятке он самоучкой выучил древнегреческий. Одним из проектов Bell Labs, которому он посвятил почти год, была программа расчета планетарных орбит. Но третья цель оказалось ближе всего к его работой.

В 1964 году Боб одним из первых в Bell Labs поставил дома терминал. Его модем работал с мучительно медленной скоростью 135 бит/сек, раз в 10 медленней, чем самые медленные из распространенных сегодня модемов. Процесс получения и передачи информации оставлял достаточно времени для того, чтобы пойти выпить чашечку кофе, прежде чем модем снова заурчит.

Сам терминал, IBM 2741, выглядел как здоровенное устройство с печатным механизмом типа "ромашки". Печатное устройство, возвышалось на пьедестале, набитом электроникой. Потом появился терминал немного побыстрее, Teletype Model 37, уродливая штуковина размером с полстола. В терминале Teletype, под клавишами, находилось механическое кодирующее устройство типа сетки из стерженьков, которая преобразовывала нажатия клавиш в двоичные сигналы, через модем поступающие на центральный компьютер Bell Labs. Всем сотрудникам Bell, у кого стояли терминалы, пришлось чертовски близко познакомиться с ремонтником. Каждый его визит заканчивался смазыванием кодирующего механизма; когда терминалом после этого пользовались, свежее машинное масло часто капало пользователю на ноги.

В начале 60-х годов компьютерная защита еще не представляла проблемы - достаточно было запирать двери. Впервые она стала предметом обсуждения в связи с появлением многопользовательских компьютеров, работавших в режиме разделения времени. Люди-впе-рвые задумались о совместном использовании компьютерной мощности. С распространением разделения времени возникла необходимость учета и каких-то механизмов защиты от несанкционированного доступа.

Система Multics была одной из первых операционных систем режима мультидоступа, в которой серьезное внимание уделялось защите Главной задачей Multics, совместного проекта МГГ, Belt Labs и General Electric, было сделать мультидоступ коммерчески реализуемым В идеале Multics должна была стать инструментом, возможности которого далеко превосходят возможности существующих коммерческих систем разделения времени.

У первых хакеров (которые сами себя так окрестили) из МГГ, которым претила компьютерная защита и прочие штучки, препятствующие совместному пользованию информацией и свободному доступу к компьютерам, с самого начала был зуб на Multics. Они частенько пытались найти управу на эту систему, и временами им это удавалось.

В конечном счете усовершенствование Multics дошло до той точки, где система становится слишком громоздкой Как много лет спустя опишет это Моррис, "продолжать ее совершенствовать было все равно, что пинками катить дохлого кита по пляжу" В начале 196?года Bell Labs вышли из работы над проектом, после чего Multics была реализована на вычислительных машинах фирмы Honeywell Computer Systems и устанавливалась в качестве операционной системы на компьютерах Министерства обороны.

Однако в 70-е годы "команды тигров" - группы специалистов, испытывающих защиту компьютеров Министерства обороны, в ходе скрупулезных тестов все-таки взломали Multics Тигры даже взломали журнал доступа, модифицировав его так, что не осталось следов проникновения в компьютер. Экспериментальный компьютерный взлом как способ совершенствования защиты широко использовался людьми, работавшими в этой области. У "тигров" был доступ, как минимум ограниченный, к машине-мишени. Это одно дело. Но вот как быть с теми, кто мечтает взломать компьютер, не имея санкционированного доступа? Боб Моррис и Кен Томпсон, еще один талантливый компьютерщик из Bell Labs, постоянно размышляли над этой перспективой. Первым делом взломщик, разумеется, должен узнать, с каких телефонных номеров осуществляется вход в компьютер, вероятно, используя программу поиска, которая последовательно будет набирать все возможные номера. Спустя 10 лет для двенадцатилетних хакеров стало обычным делом писать для этого программы наподобие тех, что они видели в фильме "Военные игры". Если хакерский модем обнаруживал другой компьютер, подавая сигнал высоким писком, следующим шагом было подключиться и идентифицировать себя, сообщив зарегистрированное имя и пароль. Если у хакера не было никакой внутренней информации, то войти с правильным паролем было самым трудным. Но как только он подключался, то мог, в зависимости от уровня полученных привилегий, хозяйничать в других компьютерах сети.

Интерес Боба к компьютерной защите рос параллельно разработке системы UNIX, преемнице Multics: Само название UNIX говорило о многом. В то время как'Multics была сложной и ее название подразумевало предоставление вычислительных и информационных услуг в мультиплексном режиме, название UNIX подразумевало простоту и однородность вычислительного оборудования. UNIX возникла как ответ на Multics, ее разрабатывали для небольших компьютеров. Пользователям она полюбилась по двум простым причинам: ее гибкость позволяла им перекраивать ее, подгоняя под потребности любой программы, с которой они работали, и, во-вторых, она могла работать на разных компьютерных платформах. Последующие версии этой системы незначительно усложнялись по мере того, как прибавлялись новые возможности, но каждая новая редакция UNIX сохраняла верность принципам простоты. UNIX принесла славу нескольким программистам Bell Labs и стала неотъемлемой принадлежностью университетов и исследовательских центров всего мира.

Команда разработчиков UNIX состояла из двух программистов- Кена Томпсона и Денниса Ритчи - и их окружения. Работа Боба над UNIX включала математические функции ПО. Что-нибудь простенькое, типа запроса "Который час?", влекло за собой вычисления. Но его основной вклад состоял в создании кодирующего алгоритма, процедуры, которая превращала некодифицированный текст файла в закодированный текст.

Когда Боб написал программу crypt, его влюбленность в тайнопись стала еще сильнее. Теория чисел, которой он в свое время занимался, включала изучение простых чисел и генерирование случайных чисел. Криптография - это естественное дополнение к теории чисел, поскольку требует превращения текста в код путем манипулирования символами. Но для того чтобы стать незаурядным шифровальщиком, нужны еще и навыки лингвиста, отменная интуиция и недюжинное воображение. Все это у Боба было. Кроме того, он умел разглядеть бреши там, где остальные видели монолитную стену.

В середине 70-х Моррис занимался тем, что "раскалывал" шифровальную машину, созданную в 30-е годы шведским криптологом Борисом Хагелином. Эта машина, известная как М-209, значительно превосходила германскую "Энигму", использовавшуюся немцами во второй мировой войне. Ключи к "Энигме" подобрали в 1939 году британские криптоаналитики, в числе которых был знаменитый математик Алан Тьюринг. Выглядевшая как кассовый аппарат, М-209 шифровала сообщения таким образом, что каждая буква заменялась одной из более чем 100 миллионов подстановок. Моррис изобрел изящный способ, позволявший без помощи машины преобразовывать отрывки текста, закодированного М-209, во внятный, удобочитаемый английский. В это же время появился Джон Рвдс, впоследствии математик в Калифорнийском университете в Беркли, со своим методом дешифровки с помощью компьютерной программы. Риде и Моррис ознакомились с работами друг друга и с помощью Денниса Ритчи написали программу-дешифровщик. Троица не преминула описать свой подвиг в статье, которую отправили в академический журнал Cryptology. Одновременно Боб зачем-то сделал любезный жест и отправил оттиск в Агентство национальной безопасности, чья деятельность (да пожалуй, и сам факт существования) была в то время практически неизвестна широкой общественности. АНБ раскинуло свои сети для сбора развевданных во все уголки мира Например, когда  в 1983 году южнокорейский авиадайнер отклонился от курса и был сбит советским истребителем, радиоперехватчики АНБ поймали переговоры между русским пилотом и руководителем полетов. А в 1989 году, когда Соединенные Штаты обвинили немецкую фирму в поставках материалов, позволивших ливийцам построить завод по производству химического оружия, данная информация была добыта благодаря масштабной и долгосрочной операции слежения за коммуникациями в Европе.

Деятельность АНБ, которое до последнего времени было засекречено, требовала от сотрудников быть в курсе всех последних достижений криптографии. В АНБ придерживались мнения, что не в их интересах позволять наиболее передовым исследованиям в этой области становиться достоянием гласности. Так что нет ничего удивительного в том, что вскоре троих сотрудников Bell Labs посетил пожилой виргинский джентльмен, пожелавший обсудить с ними приближающуюся публикацию статьи. Разумеется,, это был отставной офицер контрразведки, до сих пор сохранявший тесные связи с бывшим начальством.

Мнения в Агентстве разделились, рассказал отставной джентель-мен. Одни не видели в публикации никаких проблем, но группа консерваторов выступает против любых сообщений, которые могут расширить познания общества в криптографии. Дружеская беседа за ланчем в Bell Labs оказалась не последней. Пришлось еще несколько разездить на встречи с сотрудниками Агентства. В конце концов они решили отозвать свою статью.

Как вспоминал Ритчи, в это время и начался роман Боба Морриеа . с АНБ. Всем им было интересно, что происходит за стенами самого засекреченного разведуправления Америки, но Бобу - особенно. Кстати, АНБ было одним из заказчиков UNIX и сопровождавшего систему языка программирования С, разработанного в Bell Labs. Бобу предложили летнюю работу в Институте оборонных исследований, засекреченном мозговом центре Агентства. Но в то время все трое понимали, что, получив допуск к секретной работе, потеряют большую часть той свободы, которой наслаждались как "люди со стороны". Они решили сохранить свои контакты с компьютерными  шпионами неформальными.

Энн Бэрр Фарлоу происходила из старинного рода уроженцев Новой Англии. Круглолицая пухленькая девушка сразу после окончания факультета музыки в колледже Брин Мойр переехала в Кэмбридж и работала секретаршей на факультете геологии в MIT. К ее соседке по комнате иногда заходил Боб Моррис, гарвардский аспирант, но Энн не обращала на него особого внимания вплоть до того дня, когда он пригласил соседку на концерт. Та отказалась, и тогда серьезный молодой человек повернулся к Энн и спросил, не согласится ли она пойти вместе с ним. Она согласилась. Их двухлетний роман состоял из лыжных прогулок зимой и долгих плаваний под парусом летом. В июне 1962 г Боб и Энн поженились.

Когда Боб решил прочно обосноваться в Bell Labs; молодая семья начала искать дом. Боб, чье детство прошло на ферме к северу от Хартфорда в Коннектикуте, хотел уединения и простора. Они выбрали сельский дом в Миллингтоне, маленьком городке в штате Нью-Джерси. Дом был построен в 1740 году, слегка модернизирован, и соседствовал с высоким лесистым холмом. Нетронутый уголок природы был для семьи лесными угодьями. Участок в ?акров находился в тупике, а двухакровое поле отделяло дом от реки Пассайк.

Мередит, их первый ребенок, родилась через три недели после переезда Моррисов в Миллингтон. Постепенно в доме появились три большие собаки и еще двое детей. Роберт родился в ноябре 1965 года, Бен - двумя годами позже. Семья обзавелась хозяйством: овцами, курами, гусями. Не меньше дюжины кошек, "рабочих кошек", как их называл Боб, вели свободную жизнь. Когда Мередит попросила лошадь, Боб пошел на компромис и подарил ей поросенка. Позднее вся семья разделила с Мередит ее увлечение- дрессировку собак-поводырей. Большой огород давал свежие овощи, и через несколько лет семья почти наполовину обеспечивала себя продуктами. Каждого ягненка называли "Отбивная", чтобы дети не забывали о его предназначении.

Энн всегда называла брак с Бобом "сложным". Боб был абсолютно лишен условностей. У него был странный распорядок - годами он работал заполночь и спал до 11 утра. Он мог часами ничего не делать и свято верил, что работа должна приносить удовольствие. Детям иногда было трудно яенять, что их отец не собирается быть таким, как отцы их приятелей, нормальные мужчины "как все", в 8.00 пробегающие с портфелем в руке через кухню, и возвращающиеся ровно в 18.00. Беспорядочный режим Боба быв обусловлен характером его работы. Но когдаон завершал какой-нибудь большой проект, то проводил несколько недель дома и занимался хозяйством, что находил таким же захватывающим, как и работу в Bell Labs. У Боба была врожденная способность интегрировать в практику его обширный запас знаний. Например, одним из его наиболее амбициозных проектов было возведение загона для овец. Не удовлетворившись стандартными чертежами, которые он нашел в книге по фермерскому хозяйству, он обратился к известному манускрипту XV века Tres riches heures du duc de Berry, где обнаружил зимнюю сценку из жизни пейзан, изящно выписанную в голубых, белых и золотых тонах. В центре миниатюры был простой, но красивый загон для овец, соответствовавший эстетическим запросам Боба. Боб построил точную копию средневекового загона в Нью-Джерси.

Хорошая зарплата, которую Боб получает в Bell Labs, позволяла Энн заниматься тем, что было для нее важнее, чем простое пополнение семейного бюджета. В первые годы это было воспитание детей. Потом она включилась в работу по охране окружающей среды. В итоге она стала исполнительным директором Ассоциации комиссий по охране окружающей среды Нью-Джерси, представлявшей интересы муниципальных властей. Что касается Боба, то его выбрали председателем местного совета по землеустройству.

В их планы входило дать хорошее образование детям. Боб и Энн решили, что местные государственные школы этой задаче не соответствуют, поэтому всех детей отдавали в частные школы. Мало того, что это был серьезный удар по карману, это еще и значило, что Энн придется в течение 12 лет каждый день отвозить детей в школу. Чтобы оплачивать солидные школьные счета. Бобу и Энн приходилось экономить. Дом обставили вещами, которые оба получили в наследство либо попросту нашли. Стиральная машина и прочая бытовая техника были по большей части уже кем-то выкинуты по причине старости, но еще работали. Боб держал в сарае запас бытовых приборов разной степени ветхости, где как минимум один был в полной готовности на случай, если сломается тот, что в доме.

Моррисы обеспечили своим детям идиллическую, хотя несколько причудливую жизнь. Семья была единым целым. Моррисы вместе играли в оркестрах, вместе пели в хорах, вместе регулярно ездили в Маихэттан. Если семья отправлялась в отпуск, то не на какой-нибудь курорт, а на месяц в Исландию, илив путешествие по каналам Англии. Работа Боба Морриса находилась на переднем крае тех наук, что определяли облик грядущего, однако друзьям, приезжавшим к ним из более урбанизированных районов, казалось, что они попадают в какую-то временную петлю. Дополняя картинку, терминал стоял в подвале рядом с огромной круглой печью, сохранившейся с восемнадцатого века.

Воспитание детей Боб доверил Энн. Она считала, что детям надо предоставить все возможности для развития, поскольку в дальнейшем это облегчит им выбор деятельности. Бен в конечном итоге пред-" почел жизнь на природе и работает обрезчиком деревьев в Миллииттоне. Мередит выбрала гуманитарные науки и занимается исследовательской работой в библиотеке Конгресса. А то, что Роберту суждено пойти по пути своего отца, было ясно с самого начала.

Это был достойный восхищения подход к воспитанию детей, но он требовал порядка в доме. Энн неукоснительно прививала детям трудовую дисциплину: утром каждый должен был сделать определенную работу по хозяйству, накормить животных, собрать яйца в птичнике, принести дрова. В основном дети выполняли свои обязанности без нареканий, да и в работе было что-то от игры. Например, сходить зимой за дровами значило лопатами расчистить тропинку к скованной льдом реке и на санках привезти дрова. Энн дала детям понять, что они полностью отвечают за порученное дело. Если Роберт забывал утром накормить овец, то днем он возвращался из школы под их голодное блеяние.

Постепенно дом менялся, приобретая черты, отражавшие образ жизни Моррисов. Повсюду возвышались книжные полки. В семейной библиотеке насчитывалось 6000 томов - от книг по теологии и естественным наукам до справочников по навигации. Каждая книга была прочитана хотя бы одним из членов семьи. А однажды Боб принес домой "Энигму", одну из первых шифровальных машин. Во время одного из своих, уже ставших регулярными, посещений Форт-Мида Боб просто вышел из Агентства национальной безопасности, сопровождаемый заместителем директора АНБ, и вынес аппарат в коричневой бумажной сумке. В конце концов "Энигма" превратилась в очередной курьез в доме Моррисов.

Карманных денег детям не давали. Вместо этого им платили за работу по дому, не входившую в их прямые обязанности, например, за рытье дренажных канав или установку изгороди. Энн всегда старалась не переплачивать, давая им понять, что в другом месте они могут заработать больше. У их ровесников денег всегда было больше, чем у младших Моррисов, а когда другие уже вовсю пользовались родительскими машинами. Боб и Эннсказали детям, что если им хочется ездить, пусть лучше придумают способ заработать на собственные машины. Роберт и Мередит приняли это спокойно, и только Бен тихо брюзжал.

Как это и характерно для маленьких городков, детство младших Моррисов прошло без шайки соседских подростков, с которой можно было шляться по улицам, без дискотек и видеосалонов. Пока дети были совсем маленькими, в доме не было телевизора. Но когда выяснилось, что Мередит абсолютно безграмотна ''в смысле масс-культу-ры", как поздне рассказывала Энн, Моррисы купили крошечный черно-белый телевизор специально, чтобы смотреть сериал Sesame Street. Новый, с экраном побольше, появился только потому, что детям было трудно устроиться перед телевизором втроем одновременно. Вообще телевидение в доме не то чтобы осуждалось, но не приветствовалось Телевизор боролся за место в гостиной с терминалом, который наконец переехал наверх Когда Энн попыталась протестовать против терминала в середине комнаты. Боб кротко напомнил, что мог бы поставить его там, где держат компьютеры некоторые из его коллег, - в спальне.

Младшие Моррисы читать стали рано и запоем. Мередит научилась читать в 4 года К третьему классу Роберт прочел "Властелина колец" и знал наизусть многие стихи оттуда В ?лет он проглатывал подшивки Scientific American, а к 11 годам его интересы включали классику, историческую литературу и массу научной фантастики.

Интеллектуальная одаренность Роберта была несомненна с самого раннего детства Еще до школы он строил действующие модели автомобилей из всего, что попадалось под руку картона, канцелярских скрепок и скоросшивателей. Вскоре он стал, подражая отцу, разбирать и собирать электронное оборудование.

Энн видела, что Роберт чувствует, что отличается от сверстников Он понимал, что он другой, но не знал, почему. Однажды он признался матери, что думает, что он "странный". Энн пробовала выяснить, догадывается ли он, что его "ненормальность" заключается в его умственных способностях Но даже когда всем стало ясно, что Роберт умнее одноклассников, самого Роберта эта разница только смущала, а иногда расстраивала.

Роберт и Бен начинали учиться в местной школе в Фар-Хиллс. Роберту, конечно же, было скучно, и это отражалось на его оценках. Когда он перешел в 5-й класс. Боб взял дело в свои руки Он пошел к директору школы и предложил перевести Роберта сразу в 6-й класс. Директор отказался, ссылаясь на школьные правила В ответ Боб четыре дня не пускал мальчика в школу. Директор сдался, перевел Роберта в шестой класс, и его отметки немедленно улучшились Тем не " менее недовольные учебным планом Боб и Энн перевели мальчиков в школу в Морристаун.

Роберт заметно улучшил свой табель. Он по-прежнему опережал своих одноклассников по большинству предметов. К седьмому классу Роберт читал фантастику запоем, проглатывая по 2-3 книжки в день. Боб и Бен тоже были прожорливыми фанами, но им до него было далеко Роберт редко выходил из дому без книги Когда Энн однажды пришла в школу, то увидела, что ее сын сидит в первом ряду, уткнув. шись в какую-то фантастику. Когда его вызвали (это был урок математики), он оторвал глаз от книги, ответил и снова вернулся к чтению Энн поняла, что это вовсе не дерзость. Похоже, что существовало устраивающее обоих соглашение между учителем и учеником, который может читать на уроке и все же на голову опережать свой класс

Высшая школа означала еще одну частную школу. Роберта отдали в Делбартон - привилегированную школу для мальчиков, принадлежавшую монахам-бенедектинцам Делбартон славился своей кафедрой музыки, и проучившись там три недели, Роберт объявил, что будет учиться играть на скрипке. Как только он начал заниматься, Бен взялся за альт, Энн играла на фаготе. Мередит - на валторне, а Боб колебался, начав с гобоя и перейдя на виолончель Энн и Боб сделали музыку стержнем семейной жизни. Каждого из детей, когда ему исполнялось 10 лет, возили в Нью-Йорк и знакомили с оперой Из года в год на Рождество Боб вывозил всю семью на "Гензель и Гретель" в Метрополитен-оперу.

Мередит и Бен любили компьютерные игры. Роберт же был просто фанатиком. Стоило Бобу отойти от терминала, как Роберт тут же занимал его место. Перед компьютером стояло удобное старое кресло, отгораживая его от остальной комнаты. Каждый, кто в него садился, тут же проваливался, а юный Роберт исчезал в нем с головой.

Компьютеры породили такое явление, как электронную дружбу. Чтобы познакомить своих детей с возможностями компьютеров и электронных коммуникаций, некоторые сотрудники Bell Labs позволяли им пользоваться сетью. Не считая нескольких строгих правил, регламентирующих поведение в сети, самостоятельное знакомство с компьютерным миром поощрялось Сын Кена Томпсона, Кори, был постоянным пользователем сети. Временами до 25 детей пользовались компьютерами Bell Labs и общались по сети Фактически, многие из них завязали крепкую электронную дружбу еще до того, как увидели друг друга.

Поколение Роберта выросло в то время, когда компьютерные сети распространились повсеместно Компьютер позволил 14-летнему Роберту впервые ощутить власть мгновенных коммуникаций и социальное равенство, которое сети сделали возможным. Использование вычислительной мощности машины, находившейся в 10 милях от дома, предсталяло огромный соблазн. Роберт стал постоянным пользователем, заводя друзей on-line и обмениваясь самодельными компьютерными играми Они были не только хорошо написаны, но и требовали чрезвычайной искушенности в передаче данных. Эти игры напоминали ранние Zork и Adventure, диалоговые игры, позволявшие игрокудействовать, набирая команды на клавиатуре. Действие обыч-но крутилось вокруг поиска сокровищ и волшебных слов. Один из подростков написал игру t4c (The Four Corners), дополненную подземными ходами. Лучшим в этой игре был ее многопользовательский характер. Игроки подключались друг к другу во время игры.

Тогда Роберт написал игру Run-Me, улучшенную версию t4c. В t4c персонажи могли только разговаривать. В Run-Me игроки могли еще и обниматься, целоваться, драться и щекотать друг друга. С этой игрой к Роберту пришла слава мастера игр.

Подростки не только узнавали компьютер, они усваивали законы компьютерного сообщества. Для некоторых компьютер Bell Labs был телефоном и телевизором одновременно, удовлетворяя и их социальные запросы, и потребность в развлечениях.

Одним из лучших друзей Роберта в сети была необыкновенно одаренная дочь одного из сотрудников Веll Labs, одна из немногих девочек в сети. Некоторые элементы в Run-Me Роберт установил специальнодля нее. Например, алтарь в церкви начинал светиться, когда появлялся ее персонаж. Одним из наиболее впечатляющих достижений этой девочки была "программа гардероба", которая сообщала, что ей сегодня одевать. Таблица решений представляла собой комбинацию содержимого платяного шкафа и обувных полок. Каждое утро, когда девочка запрашивала программу, та сообщала, какие майки и брюки в последнее время не одевались, и предлагала несколько сочетаний на выбор. Хотя Роберт и эта девочка жили всего в 8 милях друг от друга, электронное ухаживание тянулось целый год, прежде чем они встретились.

Дети очень редко переходили границы дозволенного в сети. Однажды Боб ворвался в офис, где сидели его коллеги, и с присущей ему категоричностью заявил, что все детские пароли должны быть немедленно ликвидированы. Решив, что за этим внезапным решением что-то кроется, присутствующие вынудили его рассказать, что один из детей получил статус привилегированного пользователя.
- Ну так что же, лишите его пароля, - предложил кто-то.

Боб покачал головой. После очередной серии вопросов Боб раскололся и сказал, что это его собственный сын.
- Как же он ухитрился узнать системный пароль?
- Он его не знал.
- Так как же он сюда проник?

В конце концов вьшснилось, что Боб по рассеянности отошел от компьютера в тот момент, когда получил доступ ко всему компьютерному хозяйству в Bell Labs, оставив Роберту работающую систему. Роберт просто сел за машину и начал в ней копаться.

Интересы Роберта явно простирались дальше компьютерных игр. Котда он перешел в предпоследний класс, отец познакомил его с UNIX, и Роберт тут же нашел в ней дыры. Вскоре он написал свою собственную оболочку для UNIX, изящную-программу для выполнения команд пользователя. Как только исходный код UNIX появился в прямом доступе, Роберт начал изучать его с особым жаром. В 16 лет он показал своему лучшему другу Питеру, сыну Дуга Макилроя, как можно получить статус привилегированного пользователя на одной машине, а потом использовать эти привилегии на других машинах в лаборатории. Роберт-даже модифицировал несколько файлов, прежде чем обратил внимание отцовских коллег на дыру в защите, которую он обнаружил. Если сотрудники Bell Labs и были озадачены или даже благодарны подростку, который нашел изъяны в их произведении, они этого не показали.

Роберт уже в ?классе был скорее коллегой отца, чем его учеником. У Боба хватало такта никогда не сажать Роберта перед собой со словами: "Слушай, я собираюсь прочесть тебе лекцию". Иногда у них' завязывалась дискуссия, касавшаяся какой-нибудь технической проблемы, которая могла тянуться часами или даже днями. -Когда они говорили о своем -- это могло быть слабое место в защите UNIX или монтаж электронной схемы - они не замечали остальных членов семьи. Боб, поскольку он знал больше, иногда бывал неоправданно суров к Роберту и крайне требователен. Невольно слыша их беседы, Энн могла бы сказать, что Боб давит на сына. Но такова была его манера разговаривать. Боб привык выспрашивать, вытягивать информацию у любого, задавая вопросы коротко и сжато, что посторонним могло показаться резкостью и раздражительностью. Для тех же, кто его знал. Боб был совсем не грозным и даже веселым. По большей части они с Робертом обсуждали теоретические вопросы, однако Боб всегда поощрял сына в занятиях прикладным программированием.

Посторонним могло даже показаться, что Боб поощряет его заниматься хакингом. В 1982 году Гина Колата, журналистка из Science, работавшая над статьей о компьютерной преступности для журнала Smitsonian, брала у Боба Морриса интервью. Он рассказал ей о "тигриных командах" и уверенно заявил, что, бегло просмотрев содержимое ее сумки, будет знать о ней достаточно, чтобы отгадать ее компьютерный пароль. Когда она спросила, не знает ли он каких-нибудь молодых хакеров, у которых она могла бы взять интервью, Боб предложил ей поговорить с его сыном (на основе полной анонимности) и пригласил домой. Роберт, которому было 16 лет, поразил Кодату необычайной застенчивостью и, казалось, почти боялся журналистки. Энн Моррис присутствовала при их разговоре и хотя и производила впечатление опекающей сына, у Колаты осталось ощущение, что отец и сын были тандемом. Роберт рассказал ей, что да, он просматривал конфиденциальную электронную почту и вламывался в компьютеры через сеть. "Я никогда не уверял себе, что в том, чем я занимаюсь, нет ничего плохого". Но, сказал он, продолжал это делать - ради азарта и риска. (Забавное совпадение: в том году Роберт занял на олимпиаде по физике 11-е место в штате. Его наградили подпиской на Smitsoniаn. и в первом же номере, который он получил, была статья Колаты.)

Статья в Smitsonian появилась в то время, когда осознание значимости компьютерной защиты постепенно росло. К началу 80-х сначала сотни, а затем тысячи компьютеров соединялись через сеть, и компьютерная идеология была "один пользователь - один компьютер". Но начинала оформляться новая идея: почему бы не создать вычислительную систему, которая находилась бы не в одном компьютере, а распределялась по компьютерной сети? Будет ли такая система столь разумной, что, когда потребуется выполнить какое-нибудь задание, она автоматически отправит это задание туда, где наиболее доступны вычислительные ресурсы? Компьютерная революция шла, но мало кто отдавал в этом отчет.

Пока Роберт подрастал, сети в большинстве частных лабораторий использовались только для экспериментов с новьми путями использования компьютеров. Вещи, которыми занимался его отец, исследования, оТюторых говорили вокруг, только укрепляли это представление. Однако мир быстро изменялся, и на ближайшее десятилетие наиболее мощным инструментом перемен стала Arpanet. ARPA- Управление перспективных исследований Министерства обороны, в дальнейшем переименованное в DAPRA. Заправляли там скорее ученые, чем военные, и на управление были возложены задачи разработки высокорисковых идей. Для американской компьютерной науки в университетах и частных исследовательских центрах DAPRA открыла совершенно новый мир. В 60-е и 70-е годы финансирование DAPRA сыграло решающую роль в наиболее значительных прорывах в компьютерной науке. Персональные компьютеры, компьютерные сети, искусственный интеллект, распознавание голоса - все это так или иначе своим появлением было обязано экспериментам, финансированным DAPRA.

Сеть Arpanet, в свою очередь, была оригинальной разработкой программистов, которые в конце 60-х предвидели возможность совместного использования компьютеров и дорогостоящих вычислительных ресурсов инженерами и программистами вне зависимости от того, где они находились. То, что компьютерная сеть может служить одновременно и средством мгновенной коммуникации, и исследовательской лабораторией, было революционной идеей.

В начале 1960 года Пол Баран из Rand Corporation искал способы сделать телефонные сети более надежными в случае ядерной войны. Из его исследований родилась идея разбивать преобразованные в цифровую форму сообщения на пакеты. Каждый пакет должен содержать электронный адрес, и каждый можно будет передавать по самому Оптимальному маршруту. Пакетная коммутация существенно снизила расходы на передачу данных, сделав возможным появление малобюджетных компьютерных сетей. Идея включения в эти сети уже связанных компьютеров принадлежала Дж. С. Р. Ликлидеру, психологу, котopый стал первым директором отдела обработки информации и технологий в DARPA.

Первый узел Arpanet был установлен в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе в декабре 1969 года, а следующие три - в Калифорнийском университете в Санта-Барбаре, Стэнфордском исследовательском институте, калифорнийском мозговом центре, и в университете штата Юта. В 1970 году прибавились еще три узла на Восточном побережье - в Массачусетсом технологическом институте, в лаборатории Bolt, Beranek and Newman в Кембридже, где разрабатывалась сеть Arpanet, и в Гарвардском университете.

Во всех прочих проектах компьютерыеоединялав порядке эксперимента, но Arpanet предстояло вырасти в первую всеамерикан-скую компьютерную сеть. Arpanet соединила исследовательские центры, пентагоновские-вычислительные центры и университеты. Поначалу все машины в сети были идентичными (почти все - PDP I Osкорпорации Digital) и практически все пользователи получали зарплату от правительства.

Работать в вычислительном центре, соединенном с Arpanet, значило входить в элиту. Так соблазнительно было подключиться к сети, что зачастую предложение академической работы принимали или отвергали в зависимости от того, гарантирует она или нет доступ к сети. Для некоторых компьютерщиков такой доступ был необходимым условием их деятельности. Для них пойти работать в университет. не входивший в сеть, было то же самое, что микробиологу согласиться работать в школе, где нет микроскопа.

Первые годы Arpanet представляла что-то вроде частного клуба. "Вы в сети?" - часто можно было услышать от самых элитарных компьютершиков. Попасть в клуб было нелегко, но уж когда человек становился членом клуба, то мог развернуться вовсю. Понятия о какой-либо защите информации попросту не существовало. Кто угодно и где угодно мог прочесть любой файл в сети. Например, в университете Карнеги-Меллона любой файл в любом компьютере, за исключением тех, что были откровенно закрыты, был доступен для просмотра или копирования пользователями Arpanet. В такихчяестах аспиранты провели много счастливых часов, путешествуя по файлам "внешних" компьютеров в поисках чего-нибудь интересненького.

В 1975 году сеть была передана Управлению связи Министерства обороны. Теперь в нее входило более 60 вычислительных центров, и рабочая нагрузка сети заметно возросла. Фактически, клубная обстановка; характеризовавшая раннюю Arpanet, определялась чисто техническими ограничениями сети. В 70-е годы Arpanet могла обслуживать только 256 машин. Но в 1982 году была разработана новая схема сетевой адресации, что сделало возможным рост сети по экспоненте. К середине 80-х Arpanet стала центром кристаллизации комплекса сетей, получившего название Internet и обосновавшегося более ^чем в 50 странах. Уж эту сеть никак нельзя было назвать техническим экспериментом. Компьютерные центры использовали эту сеть для технической поддержки, ученые гоняли статьи туда-сюда, и всевозможное программное обеспечение рекой заливало земной шар. Частные фирмы перенимали технологию сети и создавали собственные коммерческие сети, базировавшиеся на том же наборе протоколов обмена. Эти корпорации использовали и саму Internet, чтобы поддерживать контакт с раскинувшимися по всему миру филиалами. Internet, в свою очередь,объединялась через шлюзы с сотнями, а той тысячами других сетей. Пошли разговоры о еще более масштабной концепции объединения сетей в сеть более высокого уровня. Такую суперсеть называли "Матрицей" - название было позаимствовано у окружившей весь мир компьютерной сети из романа Вильяма Гибсона "Нейромант".

У пионеров Arpanet не вызывало восторга, что их сетью начали пользоваться все кому не лень. Если раньше год пользования сетью стоил 250000 долларов, то теперь уровень поддержки вырос настолько, что стоимость стала минимальной. Университеты и исследовательские центры корпораций по-прежнему составляли большинство связей, но к 1988 году функции сети существенно изменились. Когда-то предполагалось, что Arpanet будет прежде всего компьютерной лабораторией, но теперь она использовалась главным образом для отправки электронных сообщений всевозможного содержания. Ветераны сети были обескуражены и не на шутку раздосадованы, видя, что журналисты - их тут только не хватало! - пользуются сетью. Это было почти так же нелепо, как если бы в химической лаборатории университета вы обнаружили компанию репортеров, баловавшихся с бунзеновскими горелками и пипетками.

Постепенно исходные связи Arpanet были вытеснены более быстрыми маршрутами, и к 1990 году сеть прекратила существовать как отдельный организм, будучи поглощена Internet. Считалось, что в сети находилось несколько сот тысяч машин, от суперкомпьютеров до ПК, и более чем 2 миллиона пользователей. С сетью работали ученые, бизнесмены, студенты, солдаты... Было ясно, что Америка на пороге новой индустриальной революции, которая породит новый бизнес, новое образование и новые развлечения.

И все-таки сперва сети создавались для того, чтобы экспериментально исследовать размах и мощь самих сетей. В 1971 году Боб Томас, сотрудник Bolt, Beranek and Newman, работал над распределенным программным обеспечением. Его группа занималась моделированием авиадиспетчерской программы, которая отслеживала бы передвижение самолетов. Идея заключалась в том, чтобы передавать контроль за самолетом от одного компьютера на другой и сообщать всем другим компьютерам об изменениях в местоположении отдельного самолета. Занимаясь этим, Томас написал программу, чья функция состояла в том, чтобы ползти по сети и выскакивать на каждом экране, оставляя сообщение: "Я - ползун! Поймай меня, если сможешь!" Когда об этой программе узнали хакеры, то стали вовсю писать подобные программы, причем некоторые размножались, пока прокладывали дорогу по сети (ползун не размножался, он просто двигался), а другие включали программы-риперы (жатки), отлавливавшие и уничтожавшие ползунов. Запуск таких программ стал на несколько месяцев пунктиком, и потом вышел из моды.

В начале 80-х два сотрудника исследовательского центра компании Xerox в Пало-Альто начали экспериментировать с программами, которые они называли "червями". Черви могли прогоняться на многих компьютерах в локальной сети (Arpanet была глобальной сетью, соединявшей удаленные компьютеры) Термин "червь" они взяли из научно-фантастического романа "Оседлавший взрывную волну", классики научной фантастики, написанного Джоном Браннером в 1975 году В книге описывалось авторитарное правительство, осуществлявшее тотальный контроль над обществом посредством всемогущей компьютерной сети, пока взбунтовавшийся программист не заразил сеть программой, названной "ленточный глист". Чтобы уничтожить программу-паразита, правительство было вынуждено выключить сеть, при этом лишившись своей власти После этой книги Браннер стал культовой фигурой для всех читателей фантастики. Роман оказал сильное влияние и на зарождавшийся компьютерный андеграунд - неформальные объединения телефонных фриков и компьютерных хакеров в таких местах, как Кремниевая долина и Кембридж, - возникший одновременно с появлением персональных компьютеров Джон Шок и Ион Хепп из Xerox искали способ сделать совместное использование вычислительных ресурсов в локальной сети более доступным Они пришли к созданию 5 или 6 рабочих червей. Один назывался "червь-глашатай", его миссия заключалась в том, чтобы путешествовать по сети и оставлять объявления. Другой - "червь-диагностик" - должен был прыгать с машины на машину, постоянно проверяя, все ли в порядке Конечно, самой распределенной из программ, которые они замыслили, должен был стать "червь-вампир" Такая программа, полагали они, получит преимущества почти безграничной автономности в сета рабочих станций. Ведь эти машины по ночам простаивают, а это время можно было бы использовать с толком. Вампир должен был автономно включаться, когда люди разойдутся по домам, и приступать к работе над сложными задачами, требующими больших вычислительных ресурсов. Утром, когда люди заявят свои права на машины, вампир уступит им поле деятельности и исчезнет до вечера.

Но Шоку и Хеппу довольно быстро пришлось познакомиться с потенциальной опасностью червей. Однажды ночью неправильно функционировавшая программа вышла из-под контроля в локальной сети исследовательского центра Пало-Альто. Утром, когда программисты вернулись, они обнаружили, что зависли компьютеры во всем здании. Они стали перезагружать системы, но стоило им запустить машину, как дефективный червь тут же заставлял ее зависать. Сигуацию осложняло то, что многие машины находились в запертых комнатах и до них нельзя было добраться. Наконец они написали программу-вакцину, которая пошла по сети, делая каждому компьютеру электронную прививку.

Кен Томпсон из Bell Labs пользовался Arpanet, экспериментируя с компьютерной защитой В конце 70-х, когда Томпсон работал над статьей о взламывании парольной защиты, он использовал несколько узлов сети - Гарвард, МГГ, университет Карнеги-Меллона и Беркли, то есть те, где пароли были общедоступны, либо где у него был доступ к этим файлам. Его программа, взламывавшая пароли, сработала, и он обнаружил, что нечаянно захватил пароли нескольких ведущих администраторов Arpanet, людей с доступом ко многим машинам по всей сети. Он попробовал пароли и убедился, что они работают В руках "плохих ребят" такой изъян в защите был бы весьма опасен, так что Томпсон предупредил владельцев паролей.

* * *

Роберт проскочил изучение вычислительной техники в школе. В Делбартоне были первые компьютеры Apple, но Роберт с 12 лет имел доступ к машинам в десять раз более мощным, так что его освободили от занятий. В то время, как в школе раздавали награды ученикам за работу с Apple, Роберт уже писал сложные программы и технические статьи.

Однако мало кто из преподавателей Роберта и его друзей по Делбартону подозревал, насколько этот застенчивый второкурсник разбирается в компьютерах. Компьютерная карьера Роберта началась дома. Когда он был на последнем курсе, старый друг Боба Фред Грамп взял Роберта на неполный рабочий день в Bell Labs. Шестнадцатилетний Роберт работал как любой из десятков студентов колледжа, стажировавшихся или подрабатывавших в Bell. В отличие от своего отца, он был необыкновенно тихим, но унаследовал отцовское ненасытное любопытство и интерес к окружающему миру.

Благодаря его прежним несанкционированным путешествиям по компьютерам Bell Labs Роберт уже сделал себе что-то вроде имени Но он был прилежным работником. У него был собственный проект, которым он занимался, - создание 6dnee защищенной и действенной реализации UUCP, программы, использовавшейся для передачи файлов с одной UNIX-машины на другую. Требовалось написать реализацию UUCP, которая могла бы справиться с интенсивностью и разнообразием траффика, развернувшегося в сети за годы. Не каждый студент университета смог бы переработать такой большой массив ПО. Несмотря на некоторые шероховатости, программа Роберта оказалась настолько хороша, что стала моделью для UUCP, в итоге принятой Bell Labs. Роберт написал статью о результатах своей работы, озаглавив ее "Ещё одна попытка UUCP".

Неверно было бы думать, что Роберт целиком посвятил себя компьютерам. Он плавал за школьную команду и пел в хоре. Все же он оставался закомплексованным и, насколько могли судить его родители, по-прежнему не отдавал отчет в своих интеллектуальных способностях. Энн ничего не оставалось, как взять на себя разговор с директором школы. Она объяснила, что, как ей кажется, Роберту пойдет на пользу, если учителя будут его хвалить в присутствии других учеников. Через несколько дней, воща школа получила результаты ежегодного теста SAT, директор встретил Роберта и во всеуслышание объявил, что его результаты - 800 баллов по языку и 7?0 по математике - самые высокие за всю историю школы. С этого момента его уверенность в себе стала крепнуть. Для продолжения образования он выбрал Гарвардский колледж. Там учился не только его отец, но и несколько поколений его предков по матери. Роберт подал документы досрочно и был принят,

В Гарварде Роберт оставался таким же застенчивым и неловко чувствовал себя в обществе. Он сразу же наметил себе вычислительный центр имени Эйкена. Эйкеновская лаборатория обслуживала отделение прикладных наук Главный вычислительный центр, где от операторов не требовалось ничего, кроме умения заправить бумагу в принтер, находился в другом конце университетского городка, в помещении Центра информационных технологий. В Эйкене машины были посильнее, нравы посвободнее, поэтому Эйкен была куда более привлекательным местом для работы. Когда Роберт поступил в Гарвард, факультета компьютерных наук как такового там не было. Его заменяла кафедра компьютерных наук на факультете прикладных наук, где работало 17 преподавателей. Гарвардские студенты, серьезно интересовавшиеся вычислительной техникой, попадали по закону притяжения в Эйкен, где проводил все свое время и преподавательский состав.

Кирпичный памятник утилитарной архитектуры, Эйкен соседствовал с величественным зданием факультета права. В вестибюле, занимая всю стену, стоял вклад Говарда Эйкена в современные вычислительные технологии - Марк I, автоматическаясчетная машина, монстр длиной в 51 фут и высотой в 8 футов. В 30-е-годы профессор математики мечтал создать крупномасштабный калькулятор-смонтированное на распределительном щите устройство, которое производило бы арифметические вычисления без участия оператора. В 1944 году Эйкен, сотрудничая с IBM, собрал Марк I стоимостью в 250000 долларов. Это был первый в мире крупномасштабный электрический калькулятор. Со стандартной задачей, на решение которой у команды из четырех специалистов ушло бы три недели, Марк I справлялся всего за 18 часов. В конце 80-х вычисление, которое бы по-настоящему озадачило Марка I, можно было за одну-две секунды выполнить на программируемом карманном калькуляторе. Но для своего времени Марк I был революционным прорывом, и место Говарда Эйкена в истории науки бережно сохранялось в здании, названном в его честь.

Напротив Марка за стеклянной стеной располагалась комната с терминалами и рабочими станциями, где работали студенты и персонал Эйкена. В 1983 году закоренелые компьютерщики, у которых не было своих комнат, проводили в ней по 18 часов, а другие дрейфовали туда-сюда. В свое время в этой комнате работал и Боб Моррис, помогая собирать Марка IV, четвертое поколение эйкеновских вычислительных машин.

Вскоре после прибытия в Гарвард Моррис-младший зашел в кабинет эйкеновсиого администратора и попросил машинное время. Администратор, Элеонор Сакс, терпеливо объяснила, что первокурсникам это не разрешается, что Эйкен - вотчина профессорскопре-подаватедьского состава и старшекурсников. Она любезно предложила ему присоединиться к другим новичкам в вычислительном центре, который находился в нескольких шагах. Однако Роберт не горел желанием слиться с массами в цокольном этаже центра, где океан компьютерных терминалов и ПК больше напоминал машбюро, чем лабораторию. Эйкен был не только более цивилизованным местом, где можно было сидеть и писать программы, он предоставлял больше вычислительных ресурсов. Роберт не пытался спорить и вышел из кабинета. Несколько дней спустя он сам разрешил свою проблему, превратил Эйкеновский VAX в однопользовательскую машину, сделал себе доступ и затем вернул VAXy многопользовательский статус. Его пароль остался тем же, что и во времена Bell Labs, - rtm. Вскоре знавший Боба Морриса сотрудник похлопотал за Роберта, и тот получил законный доступ.

Ник Хортон, эйкеновский администратор, мало знал о UNIX, и вскоре Роберт прочно обосновался в Эйкене. Роберт был не из тех всезнаек, кто знает понемногу обо всем. Как и его отец, Роберт знал много о многим. Он с одинаковой легкостью справлялся как с отказами железа, так и с проблемами в ПО. Стоило в Эйкене узнать о его талантах, как его услуги стали пользоваться большим спросом.

В Гарварде относительно немногие специализировались по вычислительной технике - примерно 30 студентов каждый год получали степень бакалавра компьютерных наук. Но они гордились тем, что получали гораздо более разностороннюю подготовку, чем их коллеги- выпускники МГГ. Роберт, возможно, был исключительно одаренным, но определенно не выделялся в Эйкене. Его окружали очень яркие личности. Стиль Эйкена лучше всего иллюстрировали студенты, которые подрабатывали здесь программистами. Один профессор,лкжавший для выполнения какой-то программной задачи студента, был поражен тем, что увидел: студент сидел и ждал вывода данных, читая одновременно две книги - одну на французском, другую на немецком, просто чтобы убить время. Возможно, больше всего выделяло Роберта его впечатляющее знание UNIX. Он мог часами читать руководство по UNIX. Документация UNIX разрослась так, что занимала более 2000 страниц, и на каждой странице - новые детали, касавшиеся эксплуатации этой операционной системы. Многие держали документацию под рукой просто как справочник, но Роберт получал наслаждение от чтения. Вскоре его считали самьм большим специалистом лаборатории по UNIX. Он был больше чем теоретик. Его способность помнить детали была потрясающей. Если у кого-то возникал вопрос по UNIX, проще было спросить у Роберта, чем искать ответ в справочнике. Одни с благоговением относились к его компетенции, другие удивлялись - неужели ему больше нечем заняться. Короче, Роберт был системным хакером до мозга костей.

Как и его отец, Роберт умел наскоро написать программу, которая разрешила бы проблему. Был случай, когда одному профессору потребовалось программное обеспечение для нового компьютера. Он попросил Роберта, и тот, даже не набросав плана, сел за компьютер и йачал печатать. Через несколько часов он закончил, и программа, несмотря на некоторые погрешности в коде, оказалась вполне на уровне. К концу первого куpca Роберт проводил в Эйкене почти все свое время. Он делал всякую программистскую мелочевку и осуществлял техническую поддержку, все это бесплатно, и стал незаменимым. Когда у него спросили, почему бы ему не устроиться на работу в Эйкен итю крайней мере получать деньги, он ответил, что отец велел ему не торопиться с работой, чтобы ничего не отвлекало его от учебы. Таким образом, он держал слово, а в Эйкен ходил для развлечения. И поскольку ему не платят, он может сам выбирать, над чем работать.

Лето после первого курса Роберт провел в родительском доме в Миллиштоне, работая в Bell Labs. В результате появилась его вторая статья, обращавшая внимание на бреши в защите берклийской версии UNIX. К этому времени Роберта уже так ценили в Эйкене, что компьютер в Bell Labs связали напрямую с Гарвардом, так что Роберт из Нью-Джерси мог заниматься диагностикой и удаленной эксплуатацией. Его сообщения были немногословными и почти всегда устраняли проблему. Он помогал даже тогда, когда его не просили об этом Как-то он пасся по эйкенской системе и обнаружил, что какое-то "железо" установлено неправильно. Ник Хортон получил записку от Роберта: "Попробуй поменять местами платы А и Б". Проблема была решена.

Когда пришло время выбирать специализацию, Роберт начал с математики, но вскоре переключился на компьютерные науки. На втором курсе его взяли в штат программистом. Он делал то же'самое, что и раньше. Круг его обязанностей не изменился, но теперь он проводил в Эйкене еще больше времени и забросил почти все, включая и курсовую работу. Его успеваемость упала настолько, что его отправили в академический отпуск. Вместо того чтобы сразу сообщить домой, что у него неприятности, Роберт устроился программистом на полный рабочий день в Convex, свежеиспеченную компьютерную компанию в Далласе, и преподнес родителям свой академический отпуск как проблему, которую он уже разрешил. И снова, теперь уже из Далласа, Роберт консультировал Эйкен. Теперь, когда Ник Хортои задавал ему какой-нибудь технический вопрос, Роберт отвечал ему не просто коротким объяснением, но долгим рассказом с примерами и моралью.

В Convex Роберт помогал запускать системы с разделением времени и писал ПО, которое анализировало и моделировало работу аппаратуры, разработанной компанией. Его часто посылали в командировки к заказчикам в качестве волшебного мальчика, который уладит все технические неприятности. Это было очень одинокое время для Роберта. На досуге он учился скалолазанию, плавал с аквалангом и играл в Photon, хайтековскую версию игры Capture the Flag. Навестив друзей в Эйкене, он признался, что мечтает вернуться.  Одним из условий восстановления в Гарварде в январе 1986 года было то, что он не будет работать в Эйкене, по крайней мере какое-то время. Так что хотя он по-прежнему проводил время там, но формально не являлся сотрудником. Персонал в Эйкене менялся, но в начале 1988 года кастовый дух был особо силен, а команда подобралась на редкость интересная. Здесь были: Ник Хортон, специалист по психологии и общественный активист; Энди Саддат, олимпийский чемпион по гребле; Стив Кауфер, капитан университетской команды фехтовальщиков, на полпути к тому, чтобы открыть свою компанию по производству ПО; Карен Бьюси, будущий юрист; и Дэвид Хэндлер, один из самых близких друзей Роберта, лингвист, специализировавшийся на истории науки. Группа прекрасно сработалась и не расставалась за пределами лаборатории, вместе посещая музеи, вместе развлекаясь, и на каникулах вместе катаясь на горных лыжах. Они очень много знали о компьютерах, и очень много - о других вещах. Дэвид прекрасно готовил и некоторые из лучших своих рецептов нашел в "Поваренной книге" USENET - компьютерной сети, в которой обменивались рецептами. Ник Хортон тоже был заядлым абонентом этой биржи рецептов, и однажды на Рождество подарил всем в лаборатории по экземпляру той книги, которую сам распечатал и переплел. В Эйкене, среди друзей, застенчивость Роберта исчезала без следа. В своей стихии он был абсолютно раскованным.

Работать в Эйкене означало перейти на ненормированный рабочий день и приспособиться к лихорадочной и временами драконовской обстановке. Эйкеновские сотрудники безропотна принимали эти условия. Компьютерные фирмы росли как грибы после дождя, и каждая рвалась использовать такие места, как Эйкен, как испытательный стенд для своего нового ПО и "железа". Эйкеновский персонал и кое-кто из профессорского состава стремились, в свою очередь, раздобыть оборудование новое и интересное, даже если не совсем надежное. Распространено было мнение: если что-то не работает, то можно сделать так, что оно заработает, и масса времени в Эйкене уходило на наладку. Если проблема была из области, в которой никто ничего не смыслил, то находился доброволец, которому предстояло за ночь стать экспертом.

Роберт всегда находил время для каких-нибудь безобидных розыгрышей. Используя распространеннейшую опечатку, когда, запрашивая свою электронную почту, люди набирали "mial" вместо "mail", Роберт написал программу, которая каждый раз, когда кто-нибудь ошибался, выводила на экран вместо почты игру типа "замки и драконы". Университетское начальство он пощадил, и когда ошибался кто-нибудь из них, программа просто отвечала, что не знает такой команды. Это была милая и безобидная шутка, но некоторых игра достала так, что Роберту велели удалить ее из системы. К первому апреля Роберт написал программу, которая делала так, что каждому, кто входил в систему, казалось, что Гарвард провалился в дыру во времени на 10 лет назад и на давным-давно устаревшем оборудовании стоит не менее устаревшая операционная система.

Потом наступил черед "Оракула". Каждому, кто регистрировался, предлагалось что-нибудь спросить у Оракула. Но прежде чем получить от Оракула ответ, надо было ответить на его вопрос. Одни вопросы касались всяких технических мелочей, другие были просто глупыми ("Почему занятия начинаются в 8.30?"). И никто не мог сразу сообразить, что спрашивает не компьютер, а другие пользователи. Когда кто-нибудь регистрировался и печатал вопрос, компьютер передавал его следующему пользователю, его ответ передавался первому и т. д. Выглядело так, что отвечает компьютер.

Друзья Роберта знали о его большом интересе к компьютерной защите. Он не особо афишировал свою компетентность, но это помогало объяснить его кропотливое изучение UNIX, Само по себе пристальное изучение кода было лучшим способом раскопать дефекты защиты. Роберт не щеголял своими глубокими знаниями и, разумеется, не заявлял, что собирается продолжить карьеру в этой области. Тем не менее одной из любых его присказок было: "Это не Беркли-UNIX, а решето!". При этом у Роберта было чутье. Он знал, где остановиться, когда зондировал защиту. Однажды они с Дэвидом Хэндлером обсуждали один из способов залезть в машины сети. Ухватив принцип, Дэвид стал подумывать о компьютере некоего Брайана Рейда в исследовательской лаборатории Digital в Пало-Альто, но Роберт решительно отговорил его. Дэвид знал Рейда как владельца коллекции рецептов и только, но Роберту было известно, что он страшный педант, и сразу же заметит, если кто-то начнет шарить у него в компьютере. У Роберта вошло в привычку взламывать только те компьютеры, чьи владельцы не придадут этому значения.

Пол Грехем, необыкновенно энергичный и розовощекий гарвардский аспирант, привык считать себя самым умным. В свои 21 год он пока не успел убедитьсяд обратном. И тут он услышал от своего при-ятеля об еще одном таком же умнике. На одной из вечеринок в Эйкене, вскоре после того как Роберт вернулся из Далласа, Полу показали "блестящего молодого Морриса". Он подошел к нему:

- Эй, вы случайно не Роберт Моррис?

Молодой человек опустил голову, застенчиво улыбнулся и махнул рукой в другой конец комнаты:

- Нет, вот он.

Пол, может, и не понял бы, что его провели, да только личность, не признававшая себя Робертом Моррисом, находилась всегда в эйке-новской лаборатории, работала всегда до 3 часов ночи и всегда над чем-то, что выглядело сложным. Когда Пол начал бывать в Эйкене, Роберт писал программу по названием ray tracer для курсовой по компьютерной графике. Больше всего Пола поразило то, что хотя курс кончился и Роберт уже получил свою оценку, он продолжает совершенствовать свою программу из чистого интереса. Кстати, программа Роберта оказалась такой любопытной, .что вызвала интерес его соседа по общежитию Грега Куперберга, студента-математика, который помогал Роберту с высшей математикой, необходимой для построения жестких объектов. Прослеживание лучей требует работы большого количества циклов, и Роберт использовал их везде, где только была возможность. Однако Роберт не хотел мешать другим поль-зователям, поэтому написал слегка напоминавшую червя-вампира Джона Шока программу, чтобы пользоваться теми компьютерами, что стояли без дела. Когда пользователь садился за рабочую станцию и дотрагивался до клавиатуры, компьютер прекращал обслуживать Ро-берта и начинал работать на законного владельца. Другие студенты тоже могли пользоваться результатами этого справедливого перерас-пределения машинных благ.

Пол стал называть Роберта по его паролю - rtm. Казалось, знания rtm безграничны. Он знал все о VAX, компьютерной графике и UNIX, но был соврешенно не похож на примерного студента-зубрилу. Этот парень прочел все скандинавские саги и, подумать только, любил ходить в оперу! Роберт поразительно отличался от юных обы-вателей из пригородов, которые жить не могли без TV, видеоигрушек и гамбургеров. Когда Пол покинул Монровиль, пригород Питтсбурга, известный своим громадным торговым центром (послужившим съемочной площадкой для знаменитого фильма "Утро живых мерт-вецов"), годы, проведенные перед телевизором, давали о себе знать. В колледже ему пришлось наверстывать упущенное время и вообще завязать с TV. Один взгляд на экран мог обернуться недельным теле-запоем. И вот - человек, абсолютно не интересовавшийся ни этим электронным наркотиком, ни видеоиграми. Пол чувствовал, что по сравнению с Робертом впустую растратил детство. Пол завидовал воспитанию, которое получил Роберт: жизнь на лоне природы, частная школа, полные приключений каникулы, замечательный отец. Он благоговел перед Робертом. Компьютерными науками Пол занимался нехотя и предпочел бы скорее изучать живопись, а на остальных аспирантов смотрел как на законченных компьютерных торчков с одной извилиной в голове. Встреча с rtm стала для Пола событием года. Пол понял, что они станут хорошими друзьями, когда открыл одну вещь, которая их объединяла, - оба не любили сидеть на заня-тиях, и если предмет не представлял интереса, оба частенько сдавали его экстерном. Как-то Пол сидел с книжкой на ступеньках Эйкена, в то время как должен был сидеть внутри и конспектировать лекцию об искусственном интеллекте. Роберт подошел к нему, взглянул на книгу - это была история итальянского Возрождения Якоба Буркхард-та- и улыбнулся. Оба согласились, что читать Буркхардта - занятие куда как лучше. Остальные эйкенцы считали Пола слишком несдержанным, но Роберту это не мешало. Однажды он пригласил Пола погостить у своих родственников в штате Мэн, у которых был дом на острове. Когда моторная лодка уже приближалась к голому острову, где не было ни электричества, ни телефонов, Роберт сказал: "Тебе там понравится, ничего лишнего".

Пола беспокоило, что у Роберта нет подружки. "Если тебе кто-то нравится, rtm, - не раз говорил он ему, - надо же ей об этом сказать. Не будешь ведь ты ждать, .что она прочтет твои мысли". "А что же еще остается застенчивым людям", - парировал обычно Роберт.

Временами Роберта и его друзей так и подмывало сорвать большой куш, используя свои знания. Доведя до совершенства свой достославный ray tracer, Роберт и Куперберг загорелись было идеей открыть свое дело и заняться компьютерной графикой. С Дэвидом Хэнддером они лелеяли идею компьютеризации экономических прогнозов. Но самый несусветный бизнес-план Роберт вынашивал вместе с Полом: они решили, что станут большими и богатыми, предсказывая результаты скачек в Саффолке. Они часами вводили в компьютер горы информации по прошлым скачкам, но потолкавшись пару раз в толпе потерявших надежду мужчин среднего возраста, валом валивших из метро на ипподром, ребята решили, что игра не стоит свеч.

Летом 1987 года, после 3 курса, Роберт опять работал в Digital, на этот раз в Пало-Альто. Предыдущие каникулы он провел в отделении корпорации в Нашуа, штат Нью-Гемшпир (в том самом центре, куда впоследствии вломится Кевин Митник), занимаясь рутинной программистской работой, которую он нашел только умеренно интересной. Но лето в Пало-Альто оказалось чудесным. Здесь он работал над графическими программами и языками программирования, пробуя свои силыв том, чем никто еще не занимался. Работа предъявляла исключительные требования, и Роберт расцвел.

Тем временем семейство Моррисов распрощалось с Нью-Джер-си и Bell Labs. Боба перестала удовлетворять его работа. Он месяцами ждал назначения на новую должность, означавшую руководство созданием новой, надежно защищенной версии UNIX. Дело тормозилось бюрократическими проволочками, и когда терпение Боба истощилось, к нему пришли из АНБ с предложением, от которого он не мог отказаться: стать ведущим специалистом в Национальном центре компьютерной защиты, не засекреченном подразделении АНБ. Центр был организован для усиления защиты информации в структурах министерства обороны, но в дальнейшем его полномочия были расширены и включили также введение стандартов компьютерной защиты на частных предприятиях. Эта работа была особенно привлекательной для Боба, поскольку в его деятельности всегда присутствовал какой-то аспект секретности.

Боб и Энни продали старый дом в Миллингтоне и переехали в Арнольд, небольшой город в Мэриленде. Боб перешел от теоретических исследований к настоящей игре с настоящими игроками. Энн было жаль оставить свою работу директора Ассоциации комиссий по окружающей среде штата Нью-Джерси, но она знала, что речь идет именно о той карьере, о которой всегда мечтал Боб. В конце концов она нашла работу, связанную с экологией, в Вашингтоне и ездила туда каждый день.

Четвертый курс для Роберта стал еще одним периодом интенсивной работы и веселого времяпрепровождения в Эйкене. Занятия снова были отодвинуты в сторону курс геометрии, который Роберт нашел невыносимо скучным, он практически не посещал, и несмотря на зубрежку на финише, завалил экзамен. Он почти не бывал в своей комнате в Дакстер-Хаузе (гарвардское общежитие, где когда-то жил и его отец), предпочитая спать на диванчике у Дэвида Хэндлера. Немало вечеров ушло на приготовление обедов из многих блюд и выпечку печенья, которое затем посылали друзьям. Во время весенних каникул Роберт по просьбе отца прочел лекцию в отделе Боба в АНБ обо всем, что знал о защите UNIX. На следующий день он повторил лекцию в исследовательской лаборатории ВМФ.

Когда Роберт готовился к поступлению в аспирантуру, Стэнфорд стоял в его списке первым номером, затем шли Корнелл и Гарвард. В Стэнфорде была самая строгая программа; если в Гарварде аспирантов лелеяли, то в Стэнфорде и университете Карнеги-Меллона было обычным делом, когда аспиранты-первокурсники заваливали квалификационный экзамен. Поступить в Стэнфордскую аспирантуру было тяжелее всего. Каждый год из тысячи кандидатов поступали лишь 30. В Корнеллскую аспирантуру, входящую в десятку лучших в Америке, тоже было трудно попасть: принимали 40 человек из 550 или около того. Роберт собрал рекомендации от некоторых из наиболее уважаемых фигур в компьютерном мире. Одну написал Дуг Макилрой из Bell Labs; Марк Манасси, у которого Роберт работал в Пало-Альто, дал ему восторженную характеристику: "Я глубоко убежден, что Роберт добьется успеха в любом своем начинании". Тем не менее в Стэнфорд Роберта не приняли, отчасти из-за неровных отметок в дипломе, отчасти потому, что баллы, набранные по математике, хотя и высокие, для зверского конкурса в Стэнфорд не являлись чем-то выдающимися. Зато и Гарвард и Корнелл его приняли. Его научный руководитель не советовал ему оставаться в Гарварде. Нужно было сменить обстановку, а Корнелл был прославленным центром компьютерной теории. Единственное, за что можно было придраться к Роберту, было то, что его влюбленность в сами машины шла в ущерб теоретической подготовке. Напротив, у его отца была такая сильная математическая база, что он инстинктивно прибегал к математике при решении проблем, которые на первый взгляд казались соврешенно с ней не связанными. Корнелл будет идеальным местом для того, чтобы приобрести хорошее теоретическое образование. Так что Роберт остановился на Корнелле.

Лето 1988 года он провел на шикарной работе. По рекомендации Джейми Франкела, адъюнкт-профессора, который уже рекомендовал Роберта для одной из летних работ в Digital, Роберт провел свое последнее лето в Кембридже, работая в корпорации Thinking Machines. Одна из самых интересных компаний в Америке, Thinking Machines создала супер-компьютер, базировавшийся на принципе "массового параллелизма", используя тысячи маленьких процессоров для того, чтобы разделить бремя особенно интенсивных в вычислительном отношении заданий. Этот компьютер. Connection Machine, нашел применение в расшифровке полученных со спутника фотографий земной поверхности, предсказании поведения молекул и создания трехмерных географических карт. Компания разрабатывала такое количество интересных проектов, что любая работа здесь обещала стать праздником.

В Thinking Machines Роберт главным образом занимался тем, что совершенствовал один из языков, использовавшихся для обслуживания Connection Machine. Помимо этого он писал программу "Генератор кроссвордов" со словарем в 50 тысяч слов. Программа сама заполняла селу кроссворда, и оставалось только вписать ключи к словам. Это было идеальное применение способности Connection Machine очень быстро прогонять миллионы комбинаций слов. К концу лета "Генератор коссвордов" был готов. Роберт был так доволен результатами своей работы, что послал один из кроссвордов в New York Times. К разочарованию Роберта, кроссворд забраковали.

В последнюю неделю августа Роберт прибыл в Корнелл. Из всех ведущихуниверситетов США Корнелл - самый обособленный. Университетский городок находится в Итаке, городке с населением 2?тысяч человек, расположенном к югу от озера Кайога в сельском районе штата Нью-Йорк. В первую же неделю Роберт пропустил большую часть вводных лекций, которые читал Дин Крафт, управляющий отделом вычислительной техники университета, решив, что слушать, как подключаться к системе и отправлять электронную почту, совсем не обязательно. Крафт вручал каждому по экземпляру правил пользования компьютерами, где запрещалось "использование... вычислительной техники для просматривания личных компьютерных файлов, расшифровывание закодированных материалов и получение несанкционированных пользовательских привилегий". Пока Крафт проводил вводное занятие, Роберт уже подключился к компьютеру.

В Корнелле Роберт ни с кем не сблизился. Он поселился в старом доме в миле от университетского городка вместе с двумя другими аспирантами. Но те держались особняком. Ничего, не напоминало легкую атмосферу кембриджского общежития. Аспон-Холл тоже ничем не напоминал тесный и дружелюбный Эйкеи. Корнеллский ВЦ был больше и безличнее. Роберт делил с семью аспирантами комнату на 4 этаже. В комнате было два терминала. Роберт сидел у окна, и мог видеть ущелье Каскадилья-Крик и здание Итакского колледжа. Вокруг происходили всякие интересные вещи. Этажом выше в лаборатории физики плазмы факультета электротехники работали с плазмой, используя данные, полученные в рамках программы Space Shuttle. На факультете компьютерных наук занимались моделированием физических процессов, робототехникой, машинным зрением, а также надежно распределенной обработкой данных и способами создания системы, которая продолжала бы функционировать, даже когда отдельные ее элементы выйдут из строя.

Роберт начал с базовых аспирантских предметов. Профессор, читавший архитектуру микропроцессоров, обратил внимание на необыкновенный интерес Роберта к проблеме в целом. Разработка микросхем интересовала его больше, чем заданный ему участок работы над проектом. Если Роберта что-то не захватывало сразу, он говорил об этом прямо. Когда другой профессор дал ему прочесть статью, Роберт вернул ее, сказав, что она его не заинтересовала. Он уже провел достаточно времени, отворачиваясь к окну, когда что-нибудь.ему надоедало, теперь он высказывался откровенно.

Роберт чувствовал себя одиноким, и немного не в своей тарелке. Он поздно сдал одну из первых работ по математике и получил только "Удовлетворительно". Он проводил много времени за компьютером, но не мог должны образом сосредоточиться на учебной работе. С одним из соседей по офису, Даусоном Дином, у Роберта завязались дружеские отношения. Даусон окончил МГГ и был как раз из тех узколобых компьютерных торчков, на которых Пол Грехем так часто жаловался, но Роберт привык видеть в людях только хорошее и думал, что Даусон нормальный парень. Даусон, как и Роберт, обожал всяческие технические дискуссии. Как-то оба допоздна засиделись в Апсон-Холле, и разговор зашел о защите сетей. Роберт сказал, что вычислил несколько способов обходить защиту в локальных сетях.

- Ты что, из тех, кто вламывается в компьютеры ради развлечения? - спросил Даусон.

Роберт усмехнулся и Кивнул. Он рассказал Даусону, что прочел лекции по компьютерной защите в АНБ и исследовательской лаборатории ВМФ. "Но, - добавил он, - я пока не собираюсь делать карьеру в компьютерной защите. Это слишком скучно".

Роберт получал массу электронной почты от старых друзей по Кембриджу, большинство из которых раскидало по всей Америке. Много писем приходило от Дэвида Хэндлера и Джанет Аббот, с которой прошлым летом у Роберта завязался трогательный роман. Аспирантка Пенсильванского университета, Джанет собиралась возвращаться домой в Филадельфию. Они периодически созванивались с Робертом, она посылала ему теплые веселые письма по сети и всякие вкусные печенья по почте. Элианор Сакс, эйкеновский администратор, прислала письмо, где выражала надежду, что он вернет себе любимый пароль rtm. Сам Роберт до сих пор не побеспокоился поменять пароль morris, присвоенный ему в Корнелле. Ник Хортон, уехавший в Орегон, прислал Роберту полдюжины тайских блюд из поваренной книги USENET.

Роберт быстро заработал репутацию талантливого и нелюдимого программиста. На самым деле он не был нелюдимым, он просто был тихим. На лекциях он сидел в сторонке и уклонялся от предложений посетить местный паб в пятницу вечером. Однако он не преминул воспользоваться многими другими вещами, который мог предложить Корнелл, записавшись в секцию скалолазания, факультетскую хоккейную команду и церковный хор.

Хотя появление первого вируса в компьютерах Apple II относится, вероятно, к началу восьмидесятых, общество о них не задумывалось вплоть до 1987 года, когда внимание всей Америки привлек компьютерный вирус, ударивший по университету Лехай в Пенсильвании. Год спустя вирусы вышли на обложки журналов Time и Business Week и вызвали припадок общественного любопытства потому, что были такими таинственными и так походили на своих биологических тезок. Они "заражали" компьютеры, можно было сделать "прививку", некоторые проводили аналогии между компьютерными вирусами и чумой СПИДа.

Американские обыватели усвоили, что все вирусы - зловредные, и все обязательно стирают информацию. Но те, кто разбирались в компьютерах, понимали, что вирусы вовсе не обязаны наносить вред. ,, Собственно, гораздо интереснее написать программу - маленькую, безобидную и способную распространяться. Написать вирус, кото-рьш смог бы захватить как можно больше компьютеров, - эта идея уже приходила Роберту в голову, и недавние прецеденты только придавали ему смелости. Ему нравилась идея программы-невидимки, которая сможет продрейфовать через электронную вселенную тысяч -компьютеров, распространяясь медленно и незаметно, и добьется бессмертия. А в Беркли-UNIX были бреши, о существовании кото-- рых он знал еще два года назад, не без того, возможно, коллекционируя их, чтобы когда-нибудь использовать. В начале октября Роберт уже всерьез подумывал о том, чтобы написать такую программу - просто посмотреть, до скольких компьютеров он сможет добраться. 15 октября Роберт набросал список требований к программе: "Цель - заразить 3 машины через EtherNet. - Сработает только если все пользователи - подари. - Стараться избегать медленных машин. - Поискать в таблице главной вычислительной машины другие интерфейсы известных шлюзов, затем найти главные машины в этой сети. - Стащить файл паролей, взломать пароль."

По мнению Роберта, это бьш абсолютно безобидный способ испытать защиту сети. Что-нибудь в этом духе мог бы в свое время выдумать его отец, чтобы заслужить уважение коллег. Роберту явно не пришло в голову, что компьютерный террорист с помощью подобной программы может подорвать всю международную компьютерную сеть.

В занятиях наступил перерыв, и Роберт вместе с Даусоном Дином поехал в Кембридж. Дэвид Хендлер был в Европе, и большую часть времени Роберт провел с Полом Грехемом. Энди Саддат присоединился к ним после того, как закончились соревнования по гребле, в которых он принимал участие. Все было как в старые добрые времена. Роберт прилип к одной из рабочих станций. Пол сидел этажом ниже в кабинете Дэвида Мумфорда, видного гарвардского математика, чьим кабинетом Пол частенько пользовался в отсутствие хозяина. Рано вечером в субботу Роберт ворвался в кабинет Мумфорда, и-по его фирменной ухмылочке Пол понял - что-то наклевывается. Роберт забегал по кабинету как одержимый. Он объявил, что, читая исходный код UNIX, он обнаружил, здоровую дыру в ftp, программе передачи файлов, позволяющих пользователям копировать файлы с машины на машину по компьютерной сети. Дыра дает возможность прочесть или написать файл на сервере. По степени возбуждения Роберта Пол понял, что тот только что обнаружил эту дыру и его распирает от желания поделиться с кем-нибудь. Робертова беготня по тесному офису достигла апогея. Наткнувшись на стол. Мумфорда, Роберт, вместо того чтобы развернуться, вскочил прямо на стол.
- rtm! Ты на мумфордовском столе! - заорал Пол, увидев, как его друг своими кроссовками топчет лежащие на столе бумаги.
- Ox, - ответил Роберт и спустился на пол.

Сперва Пол не мог понять в чем дело. Еще один способ взломать UNIX?
- Ну, славная дырочка, но из-за чего столько шума? - спросил он.
- Я смогу ее использовать и написать вирус, - и Роберт рассказал, что почти все каникулы только и думал о создании вируса, который мог бы медленно распространяться по Internet. Вирус, как его описал Роберт, должен бьш не принести никакого вреда и, конечно же, не уничтожать информацию. Собственно говоря, он вообще ничего не должен был делать, только попасть на как можно большее количество машин.

Пол моментально загорелся. Весь семестр он шпынял Роберта, чтобы тот обзавелся друзьями в Корнелле и побольше вращался в обществе, но услышав, что подобные начинания были отложены ради чего-то настолько интригующего, как этот компьютерный вирус, пришел в восторг.

- Это действительно великолепно! - Пол загорелся так же быстро, как и Роберт. - Ты сможешь это использовать в своей диссертации!

Пол был, на свой манер, идеальным другом. Если чья-то идея его захватывала, он своим энтузиазмом не давал автору идеи никаких шансов забросить ее. Тем более если этим человеком был его друг и образец для подражания Роберт Моррис. Пол один стоил целой группы поддержки.

Когда Роберт начал рассказывать о вирусе, который он задумал, энтузиазм Пола заработал на третьей скорости, что не могло не повлиять даже на такого обычно спокойного и тихого человека, как Роберт. Расскажи он об этом кому-нибудь еще, например Нику, Энди или Дэвиду, реакция могла бы оказаться менее восторженной. Они наверняка убедили бы его сначала протестировать вирус, возможно, запустив его в локальной сети, отключенной от Internet. Если вирус содержит ошибку, подобные меры предосторожности воспрепятствуют его воздействию на всю сеть. Но "эксперимент в пробирке" был бы неинтересным и менее продуктивным в научном смысле. Роберт хотел большего доказательного пространства.

Пол и Роберт отправились на встречу с Энди, чтобы вместе поужинать в ресторане напротив MIT. Поджидая Энди на улице, они опять вернулись к теме вируса. Ни тот, ни другой до сих пор не слышали о чем-либо подобном, так что подойти к этому делу следовало творчески. Обоим казалось, что это тот самый "великий хак", о котором часто мечтали в компьютерном мире. Роберт начал размышлять вслух, описывая кое-какие наиболеесущественные качества, что потребуются такой программе. Конечно, во-первых, она должна распространиться по сети, тайно заселив множество машин, и тут главное- сделать вирус как можно неприметнее, чтобы он не вызывал подозрения у системных администраторов. Как только вирус заселится, ему потребуются средства для определения наличия другой копии в машине. И он должен быть саморегулирующимся, чтобы ограничить число копий в каждом компьютере. Но все еще оставался неразрешенным трудный вопрос: как ограничить рост, не остановив его при этом полностью?

Роберт вкратце набросал свой план. Этот вирус проникает в компьютер через обнаруженные в UNIX дыры и просматривает систему на предмет других своих копий. Если таковая отыщется, то они "беседуют" друг с другом и решают, что делать. В идеале одна должна автоматически уничтожиться, чтобы ограничить рост вируса. Но что, если кто-то обнаружит вирус и постарается обмануть его, заставив поверить, что копия уже имеется? Программист может создать имитатор, который одурачит пришельца. Такая программа, очень легкая в написании, может воспрепятствовать распространению вируса, сыграв роль биологической вакцины. Продумывая ходы как шахматисты, Роберт и Пол решили, что необходимы контрмеры против потенциальных защитных программ. Как им провести системщиков? Рандомизацией, конечно! Оба прослушали курс лекций по эффективным алгоритмам, который читал Майкл Рабин, блестящий математик и криптолог. Теория случайных чисел была коньком Рабина, и он не уставал повторять студентам, что если задача кажется неразрешимой, надо свести ее к более простой и применить рандомизацию (эта идеология лежала в основе вероятностной программы поиска опечаток, придуманной Бобом Моррисом). Рабин говорил о рандомизации в применении к абстрактным задачам, таким, как поиск простых чисел, но Роберт и Под решили, что смогут использовать этот принцип в программе-вирусе. Когда вирус встретится со своей копией, они бросят электронную монетку, чтобы решить, кому из них прекратить прогон. Еще один способ гарантировать выживание вируса пришел в голову Роберту. В одном случае из N вирус, проникнув в компьютер, должен забыть про электронный жребий и просто скомандовать себе никогда не останавливаться. Но тут возникал новый вопрос: чему должно равняться N - 5? 1000? 10000?' Только они начали это обдумывать, как появился Энди. Энди был близким другом, но то, что он работал системным администратором, поставило бы его в неловкое, если не сказать больше, положение, окажись он внезапно участником обсуждения громадных дыр в защите UNIX. Энди решил, что с его появлением беседа оборвалась, потому что друзья говорили о женщине, интересовавшей и Энди, и Роберта.

Обнаруженный в ftp изъян не давал Роберту покоя. На следующий день он зашел к Энди в офис и нечаянно проболтался. Не тратя времени даром, Энди попытался проверить ftp. Когда он не обнаружил там дыры, Роберту пришлось дать более подробное объяснение.

Роберт вернулся в Корнелл. В среду Пол послал ему сообщение no e-mail: "Что слышно о бяестящем проекте?" Роберт ответил спустя два дня: "Ничего нового. Я весь в законнорожденной работе" (речь шла о занятиях). Но проект жил. За те четыре дня, что Роберт провел в Гарварде, он декодировал коллекцию шифрованных паролей, собранных с разных машин по всей стране.

Поскольку не всегда возможна непосредственная расшифровка, часто срабатывает догадка. Невозможно декодировать пароль, запустив процесс, обратный юднровже. Однако ничто не мешает дешиф-ровщику проверить предположения, закодировав, скажем, словарь и сравнив результаты с имеющимся паролем. Поскольку многие пароли - это обычные английские слова, словарный метод бывает поразительно результативным. Чем быстрее компьютер, чем больше компьютеров используется, тем меньше времени займет такая операция.

В пятницу вечером Даусон Дин зашел в комнату, ще стояли терминалы Апсон-Холла. За рабочей станций Sun сидел Роберт. Даусон поинтересовался, что это Роберт затеял. Когда Роберт показал, что у него на экране, у Даусона глаза на лоб полезли: это был длинный список паролей открытым текстом. Роберт пролистал список, чтобы показать пароли юрнеллских студентов и профессоров. Был в списке и Декстер Козен, курировавший аспирантов. Его пароль? Пожалуйста: tomato. Кешав Пенгали, читавший архитектуру микропроцессоров, выбрал пароль snoopy ("шпик").

- Блеск! - воскликнул Даусон. - А мой есть?

Пароля Даусона не оказалось, ибо такого слова в словаре не нашлось.

- А как насчет Айткина? Бил Айгкин был аспирантом, которого Даусон считал "ужасным вонючкой". Роберт пробежал по списку и нашел пароль Айткина: subway.

- А... гм... не опасно ли держать список расшифрованных паролей в своем каталоге? - спросил Даусон. Сам тон разговора - возбужденные вопросы Даусона, которого, казалось, самого лихорадило от незаконности того, чем занимался Роберт, и осторожные ответы Роберта, - подразумевал, что нарушены какие-то табу.

- Ну, - Ответил Роберт, - ты зашифровываешь, как сможешь, а что до остального - почему бы мне не попытать счастья?

Даусона обуревало любопытство.

- А можешь ты сделать базу данных паролей всей страны?

А зачем, сказал Роберт, если есть способы добираться до машин, не прибегая к словарному методу. Даусон насел на Роберта с расспросами об этих других способах. Роберт колебался, но Даусон не отставал. Наконец Роберт сказал, что, читая исходный код UNIX, обнаружил несколько дырок. Одна - "черный ход" в программе sendmail, другая - ошибка в finger, которая позволяет запускать программу на другой машине не регистрируясь. Он знает о них уже год, и похоже, что знает только он один.

Даусон Дин хотел побольше услышать о конкретных компьютерах, в которые Роберт мог бы забраться. Он спросил об одной частной фирме. Роберт покачал головой: "Ну, можно и туда, но на самом деле проще навестить машины, принадлежащие университетам. В университетах, как правило, меньше заботятся о защите. Кроме того, нехорошо выпазить за границы государства". Тогда Даусон спросил об одной машине в Media Lab, исследовательском центре МГГ, где изучали технологию коммуникаций. Через несколько минут Роберт подключился к этому компьютеру. Даусон был поражен: "Чей пароль ты использовал?" "Сейчас узнаем", - Роберт набрал запрос. Машина ответила: "nobody" (пользователь не зарегистрирован). Это впечатлило Даусона. Роберт явно перехитрил машину и подсоединился незаконно.

Роберт ничего не рассказал Даусону Дину о своих планах использования дыр в защите. И Даусон о них не спрашивал. Кроме Пола, Роберт никому не рассказывал о программе, которую он обдумывал весь семестр, и над которой начал упорно работать незадолго до поездки в Кембридж. К этому моменту Роберт работал над вирусом в общей сложности чуть больше двух недель.

Неделю спустя, 2 ноября, Роберт пришел в смятение, увидев объявление в сети: Кейт Бостик, разработчик берклийской версии UNIX, отладил дефект в ftp. Поскольку только неделю назад Роберт рассказал Энди об этом дефекте, совпадение исключалось. Роберт немедленно заподозрил, что Энди предупредил кого-то из Беркли. Он тут же по e-mail запрашивает Энди, не он ли разболтал секрет. Нет ответа. Значит, Роберт не сможет использовать дырку в ftp для своего вируса. Но еще остаются дырки в sendmail и finger.

Весь день Роберт провел, доводя вирус до ума. Он закончил работу в 18.30 по восточному поясному времени. Спустя час он подсоединился к компьютеру Лаборатории искусственного интеллекта в MIT, набрал несколько команд и запустил программу Он решил пойти перекусить За время, которое у Роберта ушло на то, чтобы нажать на клавишу return и одеть куртку, программа начала распространяться Через несколько минут она уже веером расходилась по всей сети Компьютеры заражали друг друга словно малыши в детском саду Каждый VAX или Sun, соединенный с другим VAX или Sun, оказывался беззащитным Пока Роберт обедал, десятки вирусов уже кишели в компьютерах и пожирали машинное время Машины начали зависать и отказывать После обеда Роберт собирался идти домой, но не смог удержаться и вернулся в Апсон-Холл посмотреть, как движутся дела Когда он попытался зарегистрироваться, компьютер не ответил Что-то пошло не так.  Вирус размножался неограниченно.

Поздно вечером, в 23 00, Пол и Энди вернулись в Эйкен после ужина Когда Пол вынимал ключи из двери, зазвонил телефон К телефону подошел Энди Звонил Роберт Он попросил позвать Пола Энди передал трубку и пошел в свой офис Роберт казался совершенно убитым "По-моему, я по уши в дерьме". Пол впервые слышал, чтобы rtm использовал сильные выражения. По тому, как Роберт еле ворочал языком, Пол понял, что его друг в полном отчаянии Первая мысль была, что это как-то связано с женщиной
- Что такое? Что ты натворил? - спросил Пол
- Я запустил вирус, и он работает совсем не так, как должен. Я ввел не то N
- Какое число ты использовал? - Подразумевалось, как часто будет вирус заражать машину, даже если там имеется его копия.
- Семь - Семь?! rtm, ты кретин! Почему семь?! - Пол мгновенно понял, что это число должно было быть больше как минимум в 1000 раз.

Но Роберт не собирался тратить время на разбор полетов Он сообщил Полу, что все компьютеры VAX и Sun в Корнелле полетели. зависая каждые несколько минут Соответственно, то же самое происходит по всей Америке. Роберт рассказал, что вечером запустил вирус с компьютера Массачусетской лаборатории искусственного интеллекта, пошел пообедать, а когда вернулся, обнаружил, что вирус заселяет машины везде, где Роберт мог проверить Они начали обсуждать способы остановки вируса. Пол предложил запустить по следам вируса программу, которая бы уничтожила его - программу типа Рас-Мап, что догонит вирус и сожрет его. Чем больше Пол радовался своей "пакмэновской" идее, тем больше мрачнел Роберт. Он уже запорол одну программу, и где гарантия, что не изгадит вторую?

Следующее, что пришло в голову, - подключить Энди. Пол пошел в кабинет Энди. Энди припозднился, устанавливая на лабораторных компьютерах новое оборудование.

- По-моему, тебе стоит связаться с rtm Происходит что-то действительно серьезное, но я не могу сказать тебе. что именно. - Пол нервно расхаживал перед Энди.

Энди всевда скептически относился к любым вещам, которые Пол называл "действительно серьезными"
- Что происходит-то? - спросил он
- Поговори лучше с ним сам, он просил не рассказывать тебе
- Почему ты мне просто не объяснишь, в чем дело? - Энди начал терять терпение.

Полу только это и надо было
- Ну, только пусть он не знает, что я тебе рассказал, но он написал эту программу, и она разошлась по всей стране Она вышла из-под контроля! Это невероятно!

Энди по-прежнему был настроен скептически, но тут он припомнил, что днем получил непривычно таинственный e-mail от Роберта, в котором тот спрашивал, не рассказал ли Энди кому-нибудь о дыре в ftp Энди действительно говорил о ней нескольким людям и даже продемонстрировал ее И он воспользовался этой дырой, чтобы получить полные привилегии на машине Ника Хортона в Портленде, о чем позднее сообщил Нику. Можно было предположить, что информация дошла до людей из Беркли. Пока Роберт не заволновался, Энди и не вспоминал, что тот просил его не болтать На запрос Роберта Энди не ответил, но сейчас отправил ему e-mail "Сожалею, что не оправдал доверия. Сообщи мне, что происходит" Энди прежде всего беспокоила судьба гарвардских машин. Через час или около того позвонил Роберт и рассказал, что в сети ходит вирус и, похоже, валит машины штабелями. Он не сказал, что сам написал этот вирус, но это и так было понятно. Энди хотел знать, пострадают ли компьютеры в Гарварде. Нет, ответил Роберт, потому что в Гарварде уже залатали дыры, через которые проникает вирус Час спустя Роберт позвонил снова и попросил Энди отправить по сети анонимное письмо с указаниями, как остановить вирус. Под диктовку Роберта Энди составил следующее сообщение:

"Информация о возможности действия вируса в сети.
В Internet, может быть, попал вирус. Главные пункты сообщения, которые я только что получил:
"Извините. Вот некоторые шаги для предовращения дальнейшего распространения.
1 Не запускайте finger либо исправьте ее так, чтобы она не перег подняла стек при чтении аргументов.
2 Перекомпилируйте sendmail, не включая отладочную информацию
3 Не запускайте rexecd".
Надеюсь, что это поможет, но еще больше надеюсь, что тревога ложная"

После того как Роберт продиктовал свое лаконичное покаяние и меры предосторожности, Энди сказал, что отправит сообщение с удаленной машины, чтобы следы не вывели на Роберта или Энди Про себя Энди решил, что будет молчать о роли Роберта в этой истории. Он полагал, что только сам Роберт должен решать, признаться ли, и когда именно Энди велел Роберту быть готовым к тому, что придеться врать Если кто-нибудь спросит его о вирусе, сказал он, пусть Роберт постарается обойтись без этих своих ухмылочек.

Повесив трубку, Энди стал думать, как лучше отправить сообщение. Он знал, что существует возможность отправить анонимное сообщение по e-mail или, по крайней мере, сделать так, чтобы создать видимость, что оно пришло с другого компьютера. Сообщение должно выглядеть так, будто оно отправлено из Гарварда и, конечно же, не из Корнелла. Он решил отправить его на электронную доску объявлений в телеконференции SRI. Энди понимал, что если пошлет сообщение непосредственно на сервер, то следы приведут прямо в Гарвард. Поэтому он создал вымышленный адрес foo@bar.darpa и определил маршрут сообщения через компьютер Брауновского университета, рассчитывая, что через пару часов оно попадет в SRI.

Как оказалось, сообщение Энди застряло на первом же этапе своего путешествия. В Брауне хозяйничал вирус. Хуже того, Энди не заполнил subject в заголовке сообщения, из-за чего письмо, попав наконец в SM, получило низкий приоритет. Энди попытался сделать несколько звонков в Беркли, чтобы сообщить о вирусе людям, имевшим отношение к UNIX, но не знал, кому именно звонить и где найти их номера телефонов. Справочная в Беркли не отвечала, и Энди решил, что вся история, вероятно, не стоит того, чтобы вытаскивать из постели людей в Калифорнии, где была уже полночь. Энди знал, что любой програмист, даже такой одаренный, как Роберт, может ошибиться. Однажды Энди сам нечаянно вывел из строя 200 гарвардских компьютеров из-за маленькой ошибки в команде адресации в компьютерной сети. Несмотря на то что были нарушены университетские правила пользования компьютерами, администрация признала действия Энди "добросовестным заблуждением" и не наказала его. Вирус казался не таким грозным, как твердили Роберт и Пол. Если из-за Роберта на самом деле накрылись корнеллские компьютеры, то, пожалуй, некоторым будет не до смеха. Однако не такой уж это ужас. И наконец, удовлетворенный тем, что сделал для друга все, что мог, Энди в 4.00 отправился домой.

То что Роберт совершил серьезное правонарушение, не пришло в голову ни Роберту, ни Энди, ни Полу. Роберт больше всего боялся. что компьютерщики будут вне себя от гнева Он надеялся, что у него не будет неприятностей в Корнелле. Очень угнетало то, что он уже натворил в Internet, а его маленькая программа все еще рикошетила. Оставалось только надеяться, что сообщение Энди поможет справиться с проблемой.

Однако к тому моменту, когда в четверг утром Энди пришел на работу, вирус, слопавший Internet, стал главной темой для разговоров во всем Эйкене, и похоже, имя Роберта Морриса у многих вертелось на кончике языка Ведь Роберт в Гарварде пользовался репутацией специалиста по защите, завсегдатая Internet и любителя - время от времени - отколоть номер. Единственное, что не вязалось с Робертом - несомненный злой умысел Энди не мог понять, дошло ли его сообщение. Из Беркли и MIT просачивались бюллетени с информацией о том, как избавиться от вируса. Никто не упоминал анонимное сообщение, но инструкции были в точности те, что Роберт диктовал Энди Энди не без внутреннего затруднения отвечал эйкеновским профессорам, что ничего не знает о случившемся Полу покривить душой особого труда не составляло. Когда один аспирант спросил его, не имеет ли Роберт какое-нибудь отношение к вирусу, о котором только и слышно вокруг, Пол честно посмотрел тому в глаза и ответил "нет". Днем деморализованный Роберт позвонил Энди узнать, послал ли тот сообщение. Энди заверил его, что послал.

В 6 часов утра, когда Кейт Бостик, поспав 3 часа, пришел на работу, телефон уже разрывался. Звонили разгневанные администраторы сети со всей страны, спрашивая, что делать с программой, которая заразила их системы. Бостик уже ожидал чего-то в этом духе. Знал ли он об этих дырах в берклийсной версии UNIX?Нет, отвечал Бостик, не знал. Особо злобствовал Пентагон, один из крупнейших пользователей этой версии UNIX Знает ж Бостик, кто учинил эту мерзость?Было ли ему известно о дефектах UNIX?Может ли он гарантировать, что в этой программе нет "троянских коней"? Собираются ли в Беркли дезассемблировать код вируса?

Первым делом Бостик разослал "Vims Posting #2", поправку к его первой заплате на дырку в sendmail, обеспечивающую более совершенную защиту от вируса. Это сообщение было отправлено в 8 00 Вопрос дезассемблирования вируса уже обсуждался. Предстояла долгая и тяжелая работа, но это был единственный способ окончательно определить, не скрывается ли где-нибудь в программе разрушительный иод. Работу Беркли дублировала в Кембридже группа программистов из МГГ, которые также всю ночь не смыкали глаз. В середине дня в Беркли поступило сообщение из МГГ, то) у вируса есть еще один способ атаки. Используя дыру в маленькой программе finger, входившей в пакет UNIX, вирус подучил возможность выводить finger из строя, посылая больше символов, чем она могла обработать Как только происходило переполнение буфера ввода, захватчик получал возможность стартовать небольшую программу, переносившую все тело вируса целиком на атакуемый компьютер.

Бостик скептически отнесся к информации из МГГ, ведь finger была такой мелкой, банальней утилитой. Он представить не мог, что в программе всего в 15 строк длиной могут содержаться серьезные дыры. Чтобы доказать свою правоту, команда из МГГ прислала ему образец программы, демонстрировавший дефект в finger. В тот же день Бостик разослал "Virus Posting #3" - заплату на finger. Это стало последней каплей, убедившей Бостика, что единственный способ узнать, остается ли еще опасность, это разобрать вирус строка за строкой. Программу нужно декомпилировать.

Декомпиляция программы чем-то сродни искусству алхимика Это преобразование программы, состоящей из единиц и нулей, которые компьютер читает как команды "да"-"нет" в нечто, что человек-программист мог бы прочесть и понять. Декомпилировать программу - все равно, что взять книгу, уже переведенную с английского на, скажем, французский, и перевести снова на английский, не заглядывая ври этом в оригинал. В новой английской версии слова могут оказаться другими, но хорошие переводчики умеют сохранить суть книги. Когда программа декомпилирована, сам язык может слегка отличаться, но программа действует аналогично оргиналу. Обычно программу компилируют, а не наоборот, ибо после того как программу из исходного текста переводят в выполняемый код, редко возникает необходимость обратного перевода. Собственно, многие лицензии на коммерческое ПО именно потому запрещают дезассемблирование программ, что те, кто это может сделать, могут также захотеть сломать защиту копии или модифицировать ПО. Но иметь оригинальный исходный текст программы - бесценное преимущество, поскольку оно позволяет узнать намерения ее автора. И хотя создатель вируса явно из кожи вон лез, чтобы спрятать свою программу, не оставалось ничего другого, как декомпилировать ее - трудная задача, которая под силу очень немногим программистам.

Как оказалось, Беркли идеально подходил для этой работы, и не только потому, что берклийскую версию UNIX создали и по-прежнему сопровождали здесь - на этой неделе в университетском городке Беркли проходила ежегодная встреча экспертов UNIX со всего мира. Во время прошлолгодней конференции по UNIX рухнула фондовая биржа. В этом году - Internet Крис Торек, один из ведущих экспертов по UNIX, остановился как раз в доме у Бостика. Приехал на конференцию и специалист по компиляции из университета штата Юта Дон Сили. Хватило бы одного его, чтобы справиться с программой, но Фил Лэпслй и Питер Йе знали еще одного аса.

Дейв Паре стал экспертом по декомпиляции программ еще когда был аспирантом Калифорнийского университета в Сан-Диего. В 1985 году его вывел из себя автор компьютерной игры Empire, который отказался распространять исходный текст 22-летний Паре поставил себе целью декомпилировать Empire полностью На это ушло без малого два года. Теперь он жил в Кремниевой долине, в 50 милях к югу от Беркли. Паре не только был специалистом по декомпиляции, но и написал собственный дезассемблер - программу, которая существенно облегчала этот процесс, автоматизировав часть самых рутинных этапов. Поэтому в четверг утром Питер Йе позвонил ему и сказал, что требуется помощь. Паре в первый раз услышал о вирусе.
- А где Фил? Сам он не справится?
- Фил спит. Он работал всю ночь.

Этого хватило, чтобы убедить Паре, что дело действительно серьезное. Он не мог представить, чтобы Фил работал по ночам. Паре сел в машину и через час был в Беркли В Эванс-Холле он сел за одну рабочую станцию с Крисом Тереком. Напротив Бостик и Сили сидели за другой. Комната превратилась в конвейерную линию Работа бригады Паре-Торека заключалась в переводе необработанных нулей и единиц каждой команды в код ассемблера, а затем в ''сырой" код на языке Си. Разобравшись с командой, они тут же передавали ее бригаде Бостика-Сили, которые пытались понять конкретный смысл кода.

На конференции только и говорили, что о вирусе, который накануне придушил сеть. Те из участников, кто собирался приехать в Беркли в четверг утром, были вынуждены остаться дома и воевать с агрессором. Для присутствовавших обсуждение вируса затмило семинары типа "UNIX с NPROC = 3000" и "Кернелизация МАСН". Двоих из участников уже вытащили с конференции для помощи в декомпиляции, а остальные во время перерывов заглядывали в Эванс-Холл узнать, как идут дела. Проголодавшись, программисты заказывали что-нибудь в ближайшей пиццерии и обедали не отходя от компьютеров.

И на западном, и на восточном побережьях продолжали разбирать код. Вслед за духом сотрудничества в оба коллектива просочился элемент соперничества. Каждая группа в глубине души надеялась первой прийти к финишу. Кроме того, поскольку обе команды предпочитали работать в собственном ритме, намного легче было идти собственным путем, чем приспосабливаться к чужим методам.

Кейт Бостик помогал в работе, когда не был занят, отвечая на панические телефонные звонки или получая электронную почту. Минимум раз в час звонили люди из разных отделов Министерства обороны и спрашивали, кончили ли уже в Беркли дезассемблировать код. Бродячая программа могла содержать любые команды, и это порождало тревогу и напряжение. В какой-то момент Паре занервничал: он увидел, что код содержит таймер.
- Эй, парни, - окликнул он остальных.
- Каждые 12 часов она что-то делает.
- Что? - в один голос закричали все.
- Она вызывает подпрограмму под названием Н_С1еаn.

Н_С1еаn? Значит ли это Host (Host - центральная машина локальной сети) Clean? А если так, не собирается ли она чистить файлы компьютера, на котором работает? Все, что было хронометрировано, являлось дурным знаком. Они понятия не имели, что может произойти, если таймер выключить. Скрывая панику, Бостик сказал: "Дэвид. Времени нет. Займись этим. Сейчас". Паре работал над H_Clean, a остальные заглядывали ему через плечо. Оказалось, что Н_С1еаn стирала в вирусе внутренний список станций, которые он заразил за предыдущие 12 часов. Беспокоиться было не из-за чего. Обнаружился также участок кода, предусматривавший посылку небольшой информации - сигнала через определенный интервал времени - на Эрни Со VAX, компьютер в Кори-Холле, использовавшийся аспирантами факультета для отправки и получения почты. Скорее всего, эту часть программы задумали, чтобы запугать следы и создать видимость того, что программа шла из Беркли. Но в этом месте программы была ошибка, так что никаких сообщений не отправлялось. Ошибка, как выяснила команда Беркли, оказалась не единственной. Ошибки были какие-то беспечные, явно результат невнимательности. Например, автор программы один раз забыл присвоить значение переменной, другой раз неправильно адресовал сообщение и т. д. Больше всего Дэйва Паре обескураживала неоднородность кода. Одни куски были написаны просто великолепно, а другие сляпаны так небрежно, что казались написанными кем-то другим.

Группа из МГГ нашла куда более значительный просчет: диалог между копией-старожилом и вновь прибывшей неминуемо приводил к катастрофе, так как первая копия не всегда "слушала" новичка достаточно долго для того, чтобы признать его и, поскольку каждая копия считала, что только она одна находится в компьютере, в большинстве случаев до "орла-решки" дело не доходило. Это была главная ошибка. Совершив ее, автор программы сделал неизбежным засорение сети, ибо в одном случае из семи обе программы продолжали существовать. Программа с таким дефектом неминуемо привела бы к затору, даже если бы N равнялось не 7, а 100 000.

К 4 часам утра структуру программы реконструировали. Теперь стало ясно, что вирус, по сути, был безвредным. Так что в пятницу рано утром Бостик отправил по сети свой четвертый и последний постинг. Это был список мер по уничтожению вируса как такового. Теперь можно было и расслабиться, и в сообщении команда Беркли шутливо грозила пальцем автору этой ушлой, но все-таки неряшливой программы. После этого Бостик пошел Домой, чтобы впервые за двое суток отоспаться. Покончив с дезассемблированием, берклийцы тут же послали копию изволновавшимся пентагоновцам.

Не успели поставить последнюю точку в полученном исходном тексте вируса, как тут же разгорелся спор: регистрировать ли декомпилированную версию в сети. Бостик и другие берклийцы были против, аргументировав это тем, что они не хотят, чтобы какой-нибудь студент попробовал запустить ее снова. Противники Бостика обвиняли его в том, что он занимает снисходительную, "папа-лучше-знает" позицию. Бостик стоял на своем: "разослать исходный код - все равно, что разбросать по сети мины". В то же самое время, сказал он, Беркли не пытается скрывать никакой информации о том, что делала программа. Кроме того, хотя официально Пентагон ничего не требовал от Беркли, тамошнее начальство поставило Бостика в известность, что им будет очень прюггно, если он не будет рассылать дезассемблированный код.

В четверг утром Роберт в Апсон-Холл не пошел. Весь день он провел дома, пытаясь заставить себя заниматься Вечером он пел в хоре, и на обратном пути из капеллы зашел в Апсон, чтобы посмотреть электронную почту. Большинство компьютеров работали нормально В его почтовом ящике оказалось сообщение от корнелдских сотрудников, что в сети вирус, но в Корнелле ситуация под контролем. На BBS была информация из Беркли о том, как заделать дыры, через которые проникает вирус И еще было сообщение от Пола с просьбой позвонить. Энди и Пол обедали с Давидом Хендлером, который только что вернулся из долгой поездки
- Ну так ты слышал?- спросил Пол у Дэвида.
- Что слышал? - переспросил Дэвид
- О вирусе, который ходит по Internet, - затараторил Пол.
- Энди всю ночь не спал Вирус вышел на свободу'
- О,-улыбнулся Дэвид -Робертовы дела?

Ответа не последовало.

Ребята вернулись к работе, и когда часов в 11 вечера Дэвид зашел к Полу, тот разговаривал с Робертом по телефону, рассказывая, какой колоссальной новостью стал вирус У Роберта не было телевизора, и он пришел в ужас, услышав, какой тарарам поднялся по всей стране Пол пытался поднять ему настроение и стал читать лимерики Роберт попросил передать трубку Дэвиду. Дэвид ожидал шумных приветствий, но Роберт разговаривал односложно и вяло. "Это моя штука", - пробормотал он. Он был совершенно разбит.

Для Дэвида это не было неожиданностью, но он все еще был настроен шутливо. "Хочешь встретиться в Монреале?" Монреаль, помимо всего прочего, был ближайшим к Итаке городом за границей США Роберт не засмеялся. Дэвид перестал шутить и стал реалистичнее:
- Что ты собираешься делать?
- Понятия не имею.

Десять минут спустя Роберт перезвонил Он успел поговорить с отцом и собирался на следующий день покинуть Итаку Он не сказал, куда едет

За ужином Боб и Энн обсуждали вирус, который ходил по Internet Утром Клифф Столл звонил Бобу и рассказал о вирусе, но Боб был слишком занят другими делами, чтобы задуматься о происхождении вируса.

В 23.30 зазвонил телефон. Боб уже спал Трубку подняла Энн и с удивлением услышала голос Роберта, который никогда не звонил так поздно
- Могу я поговорить с папой?
- Он уже в постели. Что-нибудь серьезное?- По голосу сына она уже поняла, что дело серьезное, и позвала Боба.

Разговор отца и сына был коротким Услышав, что натворил Роберт, Боб встревожился, но без гнева воспринимал случившееся Роберт сказал, что у него естьбилет в Филадельфию на завтра, поскольку он планировал провести уикэнд со своей подругой Джанет Боб велел ему лететь в Филадельфию и ни с кем не разговаривать Вероятно, потребуется консультация адвоката.

Когда Энн на следующий день пришла на работу, персонал толокся в кафетерии, оживленно обсуждая компьютерный вирус Сотрудники слабо представляли, чем зарабатывает на жизнь ее муж, и еще меньше знали о ее детях Столы были завалены газетами, и все газеты вовсю трубили о вирусе. Энн мутило, она не могла сосредоточиться и рано ушла с работы В вечернем выпуске New York Times вычислили, что Роберт - автор вируса, и обещали подробности в завтрашнем утреннем выпуске Энн и Боб искали адвоката. К концу дня у них было несколько кандидатур Если бы Пол не названивал в New York Times, у них оказалось бы больше времени, чтобы сообразить, что делать Но после того, как Пол сболтнул пароль Роберта, события ускорили свой ход

В субботу New York Times вышла под заголовком: "Автор компьютерного вируса - сын эксперта Агентства национальной безопасности" Журналисты не успели вовремя раздобыть фотографию Роберта, но уже на следующий день появились снимки и отца, и сына Боб выглядел как самый настоящий сумасшедший гений Его длинная, бесформенная седеющая борода закрывала чуть ли не все лицо

Хотя в будущий вторник должны были состояться выборы президента, средства массовой информации с жадностью набросились на историю компьютерного вундеркинда, который напустил бандитскую программу на всеамериканскую компьютерную сеть В воскресенье утром толпа журналистов оккупировала подъезд к дому Моррисов, где и шлялась туда-сюда до следующей недели Телефон в доме звонил непрерывно. Звонили из газет. Чувство юмора не изменило Бобу Когда позвонил один из друзей семьи и начал разговор словами "Это не пресса". Боб ответил. "О, ну в таком случае вы ошиблись номером!"

Самым разумным для Роберта было оставаться в тени и не высовываться, так что в воскресенье Боб и Энн поехали в Филадельфию, чтобы подбодрить его На обратном пути они остановились заправиться, и Бо& вышел из машины В это время с бензоколонки выезжал красный спортивный автомобиль, "и его водитель увидел Боба Он присмотрелся повнимательней и расплылся в улыбке "Эй, - завопил он. - Так это ты тот ученый?"

Американская пресса увидела в этой истории золотую жилу К понедельнику каждая газета в стране уже дала редакционную статью. Майк Ройко, славившийся своей резкостью обозреватель Chicago Tnbune, требовал сурового приговора Часовая информационная программа MacNeil/Lehrer взяла интервью у Кена Олсена, президента корпорации Digital Equipment Хотя компьютеры Digital уже стали жертвами не только этого инцидента, но и куда более злонамеренного хакинга, Олсен настоятельно призывал компьютерное сообщество не отвечать на случившееся усилением защиты компьютерных сетей. "Будет гоаздо хуже, если мы перекроем свободный поток научной информации, ибо он должен поддерживаться любой ценой".

Когда выплыло имя Роберта, многие из тех, кто хорошо его знал, не слишком удивились Старый друг Боба по Bell Labs Дуг Макилрой узнал новость в субботу утром. Сладко спавшее семейство Макилроев разбудил рев "Угадайте, кто это сделал!" Ходили слухи, что когда вирус штурмовал Bell Labs, старые корифеи UNIX хихикали и шушукались "Должно быть, Моррисов парнишка".

Остальные, и даже те, кто бывал объектом некоторых его гарвардских "компьютерных розыгрышей", считали, что произошла какая-то ошибка Один из факультетских преподавателей, хорошо знавший Роберта, предположил, что тот сначала запустил вирус в небольшой локальной сети, пошел домой и только на следующее утро обнаружил, что вирус каким-то образом распространился по всей Internet. Другой преподаватель, чей курс посещал Роберт, недоверчиво покачал головой и спросил "Почему же он сначала не смоделировал работу вируса?"

Энди, Пол и Дэвид Хендлер пытались разработать план прикрытия Роберта Стряпая кампанию по защите его доброго имени, ребята хотели, чтобы пресса дала самый благообразный портрет Роберта. Неуемный Пол был в восторге от своей роли во всей этой истории. Он рассказывал, как несколько раз повторил журналисту Times, какой блестящий программист Роберт, и журналист так и написал в своей статье В это время позвонил сам Роберт Он не сообщил, где находится, и сказал, что просто хотел отметиться
- Чем занимаешься7 - спросил Дэвид, когда ему передали трубку
- Пеку печенье, чтобы послать друзьям, - ответил Роберт

Специального агента ФБР Джо О'Брайена в 1984 году перевели из Нью-Йорка в Итаку и велели на какое-то время залечь на дно Он был задействован в деле об организованной преступности и был главным агентом, отвечавшим за установку жучков в доме ныне покойного Пола Кастеллано, босса мафии Аппаратуру не удалось обнаружить даже экспертам, специально нанятым Кастеллано. Деятельность О'Брайена привела к целой серии громких процессов и обвинительных приговоров, так что ФБР посоветовало О'Брайену переехать в тихое славное местечко, вде ничего не происходит. Итака, штат Нью-Йорк, подходила идеально Из всех отделений ФБР в стране отделение из трех человек в Итаке было самым сонным Проверка анкет выпускников Корнеллского университета и колледжа Итаки, подававших заявления о приеме на работу в правительственные учреждения, составляла основное занятие О'Брайена. Меньше всего он хотел нового громкого дела

Когда О'Брайен услышал о компьютерном вирусе, который косит компьютеры по всей стране, он подумал только о том, не отразится ли это на его стареньком Apple II, которым он пользовался во время работы над книгой, где рассказывал о своей тайной миссии в тылу семьи Гамбино. На следующий вечер, когда в десятичасовом выпуске новостей сообщили, что New York Times готова идентифицировать виновника как корнеллского студента, О'Брайен понял, что придется задуматься о более серьезных вещах. О'Брайен почти ничего не знал о компьютерных сетях Он выключил телевизор и позвонил своему соседу, работавшему на ВЦ университета.

Корнелл опережал О'Брайена по новостям на полчаса. В 21 30 в университетский отдел по связям с общественностью позвонили из Washington Post, требуя информацию о Роберте Моррисе. Звонок вызвал цепную реакцию. Сотрудники службы по связям с общественностью позвонили проректору, проректор позвонил ректору, ректор - управляющему отделом вычислительной техники и зав>едующему кафедрой, который к тому моменту уже поговорил с Бобсом Морри-сом. Через час в кабинете заведующего кафедрой собралась маленькая группа. Дин Крафт, глава отдела вычислительное техники, прочесал все файлы Морриса в поисках доказательств. 6 текущем каталоге ничего особенного не было, поэтому Крафт перешел к резервным копиям. За час он обнаружил кое-что, что позволяло утверждать, что автор вируса - Роберт Моррис. Среди рецептов и приглашений на хоккейные матчи он нашел два файла, один назывался try-out, другой - stanford Оба были на скорую руку спрятаны в директории так, чтобы не бросаться в глаза. Основная масса файлов была зашифрована. Крафт увидел, что окончательная версил программы была последний раз модифицирована 2 ноября в 19.2б. В личной почте Морриса было сообщение от Грега Куперберга, талантливого математика, который помогал Роберту с графической программой. 3 ноября Куперберг предупреждал Роберта о вирусе в Internet.

О'Брайен прекрасно обошелся бы без дела о компьютерном взломе и с радостью передал бы его Майку Гиббонсу, единственному в ФБР специалисту по компьютерной преступности. Начинавший с продажи компьютеров в розницу, Гиббоне стал авторитетнейшим в ФБР экспертом по компьютерам Он очень многое сделал для того, чтобы выследить и поймать западногерманского хакера, который докучал лаборатории имени Лоуренса в Беркли Гиббоне обнаружил то, что впоследствии оказалось новой формой шпионажа. Гиббоне был единственным агентом ФБР, который знал, как состарите ордер на обыск, когда речь шла о компьютерном преступлении.

О'Брайен не особенно рассчитывал, что в Итаку нагрянет специальная бригада агентов - специальные подразделения присылали в случаях захвата заложников или похищения с целью рыкупа. Хорошо, если пришлют Гиббонса, но здесь его экспертиза илало что добавит к расследованию, которое в конечном счете пойдет по шаблону опросить как можно больше людей и собрать как можно больше доказательств. Так что О'Брайену ничего не оставалось, как отложить все прочие дела и самому начать докапываться до сути самого большого компьютерного взлома за всю историю Америки.

Когда в субботу О'Брайен пришел взглянуть на комнату Роберта, там уже толклось минимум полдюжины журналисток, шаривших в содержимом его стола: ракетка для игры в сквош, гру,яа книг по вычислительной технике, столбик одноцентовиков, сделанный на компьютере кроссворд и контрольная по анализу алгоритмов с наполовину решенными заданиями. О'Брайен велел журналистам выметаться, сложил личные вещи Роберта в картонную коробку и отставил в сторону как вещественные доказательства. Конечно, расследование было поставлено с ног на голову. Известно было - кто, непонятно только, имело ли место преступление. Однако О'Брайена это уже не волновало. Его задачей было собрать как можно больше доказательств, а об остальном пусть болит голова у министерства правосудия.

Самым козырным свидетелем был бы звонивший в New York Times неизвестный. Сначала О'Брайен был уверен, что это кто-то из соседей Морриса, но большинство из них не могли ничего сообщить кроме того, что Моррие был тихоней. Первым из свидетелей, который смог хоть чем-то быть полезным, оказался Даусон Дин. Нервничающий аспирант подробно рассказал о том, как вместе с подозреваемым ездил в Кэмбридж, о паролях, которые видел на экране Морриса вскоре после их возвращения из Кэмбриджа, и о том, как в прошлую среду вечером Моррис сидел перед терминалом и разговаривал по телефону. Дин сказал, что был удивлен: трудно одновременно работать на компьютере и вести телефонную беседу. Очевидно, Моррис обсуждал с кем-то программу, которую запускал либо еще дорабатывал. Дин услышал, как Роберт упомянул Гарвард, потом MIT. Кегда Дин выходил, Роберт помахал ему рукой.

О'Брайен задал Дину последний вопрос:
- Это не вы звонили в New York Times?
- О Боже, конечно, нет!

Один из соседей вспомнил, что в четверг Роберта не было на занятиях, а на доске в аудитории кто-то большими буквами написал: "Роберт, позвони Полу немедленно. Очень важно". Сосед не знал, кто такой Пол.

О'Брайен поговорил и с Кевином Аспленом, аспирантом, который подвозил Роберта домой в ночь на четверг. Асплен на несколько минут заскочил в Апсон-Холл, рассчитывая отправить сообщение по электронной почте. Он увидел Морриса и предложил подбросить его домой. Затем Асплен заметил, что с компьютером происходит что-то странное. Машина постоянно зависала без всяких видимых причин. Асплен никак не мог отправить свое сообщение и сказал Моррису, что с компьютером проблемы, и с поездкой придется немного подождать. Моррис не предложил никакой помощи и спокойно сказал, что может и подождать В 2 часа ночи Асплен наконец отправил свое сообщение, и они поехали домой. В дороге Моррис был как обычно молчалив и не сказал ни слова о вирусе

* * *

Том Гвидобони вернулся домой в Арлингтон, штат Вирджиния, в пятницу ночью, вымотанный двухдневной поездкой в Техас, где он снимал письменные показания по одному делу Когда на следующее утро 40-летний адвокат проснулся, его жена увлеченно читала газету. "Это очаровательно", - сказала она, подсовывая за завтраком газету мужу

Так Гвидобони первый раз узнал о вирусе "Что же тут очаровательного?" Он бегло просмотрел статью и вернулся к своему кофе

- Ну, - объяснила его жена, тоже адвокат, - стоит мне позвонить в суд и спросить о чем-нибудь, они всегда отвечают, что ничем не могут помочь, потому что компьютер полетел А теперь из-за одной этой'фитюльки полетели тысячи компьютеров - Но муж уже не слушал ее

Два часа спустя Гвидобони позвонил его партнер по фирме и спросил, не хочет ли тот представлять интересы "компьютерного мальчика". А еще через час с Гвидобони связался Боб Моррис и они договорились встретиться в понедельник в 10 часов утра.

Гвидобони не представлял, какой именно закон был нарушен, и был ли нарушен вообще Первьм приходил на ум закон о телефонном мошенничестве Специализируясь на уголовных преступлениях, Гвидобони имел очень туманное представление о существующем компьютерном законодательстве На другой день он отправился в офис, чтобы внимательно почитать законы и подготовиться к предстоящей встрече

Закон от 1984 года с поправками от 1988 года был создан в ответ на потребность общества в защите от компьютерной преступности. Это была первая попытка Конгресса сделать незаконным вторжение в чужой компьютер, получение несанкционированного доступа в компьютерные системы. Закон также объявлял преступным актом пере-адресацию, модификацию, уничтожение и разглашение информации, полученной в результате несанкционированного проникновения в компьютер. Пока закон не нашел достаточного применения Только одно дело было передано в суд и рассматривалось без участия присяжных В отличие от других, достаточно узких областей уголовного права, закон о компьютерном мошенничестве охватывал самый широкий спектр компьютерной деятельности Те, кто критиковал закон, утверждали, что он слишком расплывчат, что он не содержит точного определения таких понятий, как "доступ" и "санкционированный" Гвидобони, для которого все это было внове, понял только, что для начала нужно встретиться с потенциальным клиентом и ознакомиться с фактами

Когда семья Моррисов вошла в офис Гвидобони, первое, что бросилось ему в глаза, ->- их достаточно неординарная внешность Роберт был в какой-то матросской курточке и узком пурпурном в цветочек галстуке Бледный, с искаженным лицом, он выглядел так,' будто не спал и не ел несколько дней и пребывает в ступоре О бороде Боба Морриса говорилось уже достаточно Зато Энн, коренастая седеющая блондинка, производила впечатление волевой и интеллигентной женщины, всецело занятой сыном В отличие от Роберта, его родители были относительно спокойны, хотя и тревожились, сможет ли им помочь этот чужак Боб и Энн сразу дали понять, что искали адвоката в крайней спешке. Один известный адвокат из Вашингтона уже предложил им свои услуги, но Моррисы хотели выснить конъюнктуру. Гвидобони записал некоторые общие сведения и попросил Боба обрисовать его обязательства перед АНБ в связи с этим делом Моррис-старший ответил, что счел своим долгом сообщить властям все, что он знал Он уже связался с юристами АНБ и говорил с ФБР. Он убежден, что Роберт тоже должен пойти в ФБР Гвидобони объяснил, что это распространенное заблуждение - идти прямо к властям с признанием, надеясь на ответное снисхождение, и быстро отговорил Морриса-старшего от этого плана. Затем наступила очередь Гвидобони отвечать на вопросы Он рассказал, что закончил факультет права Вирджинского университета, что специализируется на "бе-ловоротничковой преступности" и что если не считать одного связанного с компьютерами дела в 1981 году, его познания в компьютерной технике минимальны

Потом Гвидобони попросил оставить его с Робертом наедине В известном смысле Роберт показался Гвидобони самым молодым из всех 22-летних молодых людей, которых он только встречал Когда адвокат убедил Роберта, что никакие судебные исполнители не собираются наброситься на него, скрутить и потащить в кутузку, тот чуточку расслабился У Гвидобони ушли годы на то, чтобы научиться разбираться в потенциальных клиентах, от уличных воришек до конгрессменов, и он смог разглядеть в издерганном невротике не только очень интеллигентного, но и совершенно бесхитростного юношуБольше всего Роберта интересовало, будут ли у него неприятности в университете

Уяснив, что, по всей видимости, интересы национальной безопасности не затронуты и программа Роберта не повредила ни одному финансовому институту, Гвидобони попросил рассказать, кто из знакомых Роберта в курсе, что это он написал вирус и запустил его Роберт сказал, что прежде всего Пол Грэхем и Энди Саддат. Еще он сообщил о вирусе Дэвиду Хендлеру, Джанет и, разумеется, отцу. Заранее о вирусе знал только Пол Гвидобони хотел узнать, какие улики оставил Роберт. Выяснилось, что Роберт почистил массу файлов на своей корнеллской машине, но кто-то явно прошерстил его старые файлы и обнаружил доказательства там. Гвидобони считал это незаконным методом сбора доказательств Утверждение сотрудников университета, что они имели право просматривать файлы Роберта, потому что его компьютер является собственностью университета, с точки зрения юристов абсурдно Просмотр чьих-то персональных файлов- такое же нарушение права на невмешательство в частную жизнь, как и вскрытие писем или прослушивание телефонных разговоров

Когда беседа уже подходила к концу, Гвидобони увидел, что до Роберта только начинает понемногу доходить, что он совершил правонарушение. До сих пор он не вполне осознавал, что кто-нибудь за пределами компьютерного сообщества придает случившемуся большое значение Фактически до разговора с Гвидобони Роберт даже не подозревал о существовании закона, который нарушил.

Гвидобони захотел взять это дело Он знал, что оно будет интересным и хотя потребует большого труда, явно принесет известность. Ему предоставится редчайшая возможность создать юридический прецедент, ибо эта область права до сих пор не интерпретировалась. Опять же паблисити Кроме того, ему просто понравился Роберт На следующий день Боб Моррис позвонил Гвидобони и попросил его представлять интересы Роберта

Встеча с адвокатом не прошла для Роберта даром На обратном пути он упал на станции метро в обморок Перепуганные родители дотащили его до скамейки и ждали, пока он не придет в себя и сможет передвигаться Когда Моррисы вернулись домой, толпа репортеров, фотографов и телевизионных бригад уже караулила их, рассчитывая, что компьютерный вундеркинд может сделать заявление для прессы. Вместо этого он, глядя себе под ноги, еле слышно пробормотал, что день был очень тяжелый, и был препровожден матерью в дом.

Спустя несколько дней из Кембриджа приехали Под и Энди Роберт был очень рад встрече, но, проинструктированный Гвидобони, не затрагивал в разговоре никаких подробностей инцидента с вирусом - на случай, если друзей вызовут свидетелями. Поэтому разговор вышел самым общим и Роберт вел себя очень сдержано Его интересовала реакция тех, кого он знал в Гарварде, и он с трудом удерживался от расспросов. Запретить ему обсуждать происшедшее было все равно, что запретить думать о белом слоне.

Друзьям Роберта стало ясно, что обрушившееся на него внимание сделало его еще более робким, чем обычно Как-то он не смог дозвониться до Гвидобони.
- Что случилось? - спросил Энди.
- Его нет, - ответил расстроенный Роберт
- А что тебе ответили?
- Секретарша сказала, что его нет.
- Ну конечно, сказала! Он же не хочет разговаривать с журналистами. Ты представился?

Роберт покачал головой.
- Перезвони немедленно и скажи, кто звонит Спорю, что он на месте.

Энди оказался прав.

Инцидент с вирусом породил бурные споры среди компьютерщиков, которым предстояло тянуться не один месяц Сразу же начали появляться многостраничные научные статьи. Журнал Ассоциации вычислительной техники Communication of ASM посвятил целый номер разбору программы. Оценки варьировали от "посредственной и сырой" до "блестящей". Утверждали, что программа нанесла убытки на миллионы долларов, а одна промышленная группа оценила ущерб в 76 миллионов. Другие доказывали, что никакого ущерба вирус не нанес, и эффект прямо противоположный: программа предупредила о недостатках защиты. Другим камнем преткновения стал вопрос, насколько широко распространился вирус. В МГГ определили общее количество зараженных компьютеров в 6000, или почти 10% всех компьютеров в Internet. По другим свидетельствам, это количество было намного больше. Окончательное число так никогда и не было определено

Специалисты по семантике спорили, была программа Морриса вирусом или червем, и в результате пришли к выводу, что хотя сам Моррис называл ее вирусом, она больше подпадает под определение компьютерного червя, поскольку червь может двигаться самостоятельно, в то время как вирус устраивается на закорках другой программы В биологии под вирусом подразумевают болезнетворный агент, который может расти и размножаться только в клетке-хозяине. С чисто технической точки зрения программа, поскольку она не нуждалась в прикреплении к программе-хозяину и не меняла и не разрушала другие программы, подпадает под определение червя. Многие с этим были не согласны Марк Эйкин и Ион Рохлис, бившиеся с программой, когда она поразила MIT, написали статью, в которой доказывали, что "вирус" -более точное определение, поскольку биологически адекватнее описывает действия этой программы на практике. В конце концов программе приклеили все-таки ярлык "червя".

Одним из немногих компьютерщиков, "раскрутившихся" благодаря червю, оказался профессор из университета Пурду, некий Юджин Спаффорд До червя он занимался ПО После червя он переключился на компьютерную этику и стал разъезжать по стране, выступая с лекциями на тему компьютерных вирусов, компьютерной защиты и моральных императивов, которые ему открылись. Он утверждал, что Роберту Моррису нет прощения, что он осквернил самое святое в сообществе, основанном'на доверии, и что вторжение в чужие владения остается вторжением, будь оно хоть физическим, хоть электронным.

Дискуссия на темы морали не ограничилась одними компьютерщиками. В нее включились и те, кто ничего не понимал в вычислительной технике, но волновался из-за того, что новые технологии могут использоваться криминальными структурами Дело в том, что практически любой американец хоть раз да пострадал оттомпьютеров - то ли банк перечислил деньги не на тот счет, то ли страховая компания потеряла заявление, то ли билет забронировали совсем на другой рейс. Чего люди часто не принимали в расчет, так это того, что ошибаются не компьютеры, но люди, которые пишут для них программы и работают с ними. И если, утверждали некоторые, Роберта Морриса надлежащим образом не наказать, то не сочтут ли компьютерные преступники, куда более злонамеренные, чем он, что им открыли зеленую улицу? Не появятся ли программы, которые смогут разорять банки, саботировать авиадиспетчерские системы и даже, не дай бог, развязывать войны?

Еще одной волновавшей всех темой стали мотивы Роберта. Поскольку он отказывался говорить с журналистами, те были вольны в своих домыслах В статьях утверждалось, что его вдохновил роман "Оседлавший взрывную волну" Джона Браннера, предтечи киберпаи-ка, который Энн Моррис назвала одной из книг, которые Роберт часто перечитывал На самом деле книга больше захватила Морриса-старшего, чем его сына Боб был давним поклонником Браннера, и когда Энди и Пол приехали в Мэриленд, Боб первым делом взял эту книгу с полки и сказал "Посмотрим, с чего все это началось" Конечно, Роберт читал эту книгу, и не один раз, но на его жизнь она повлияла не больше, чем любая другая книга из разряда любимых Кроме того, работая над программой, он назвал ее вирусом, а не червем

Другие приписывали Роберту мотивы гораздо более низменные Это была программа террориста, специально рассчитанная на то, чтобы вывести сеть из строя, утверждали они Кое-кто пошел еще дальше, предполагая, что программа несла какую-то информацию В конце концов, разве он не сын одного из ведущих американских экспертов по компьютерной защите, сотрудника таинственного АНБ. гнезда компьютерного шпионажа?Может, это какой-то заказной эксперимент вышел из-под контроля?Правда, как водится, была куда менее драматичной Роберт никогда не полез бы в коммерческую сеть в поисках власти, денег или государственных секретов Он просто унаследовал от отца любовь к играм чистого интеллекта

Постепенно, с помощью Дина Крафта, агент ФБР О'Брайен стал понимать корнеллский компьютерный "новояз" До него стало дохо-дить, что настоящие улики он вряд ли найдет в личных вещах подозреваемого Все улики были в компьютере Но Моррис закодировал почти все свои файлы, и не просто закодировал, но и уплотнил перед этим, ужал с помощью специальной программы, что сделало расшифровку еще более трудной. Кто-то прикинул, что специалистам АНБ. этого центра криптографии, понадобится 200 лет, чтобы разобраться с файлами Роберта Правда, это оказалась недостоверная информация Крафт первым делом взялся за программу-дешифровщика Сгур-tobreaker Workbench ("Верстак шифровзломшика") и уложился меньше чем за день. Прояснился и телефонный аноним ФБР получило описок междугородных телефонных звонков Роберта, и выяснилось, что в ту ночь он звонил в Гарвард некоему Полу Грэхему

Специальный агент ФБР О'Брайен не испытывал особой симпатии к этому парню Моррису, будь он хоть десять раз таким талантливым, как говорят. Все эти разговоры о ясноглазом мальчике с рюкзачком за спиной не трогали О'Брайена В 22 года, полагал агент, мужчина должен отвечать за свои поступки О'Брайен в этом возрасте уже был патрульным офицером Моррисовы дружки из Гарварда его тоже не слишком волновали Когда он прилетел в Бостон, чтобы побеседовать с Грэхемом и Саддатом, то нашел Грэхема в его комнате в Эикене Грэхем встретил О'Брайеиа недружелюбно и явно не стремился к сотрудничеству
- Не думаю, что мне хочется быть впутанным в это дело, - сказал он агенту
- А ты уже впутался. Пол, - ответил О'Брайен - Дружка-то заложил
Пол стоял на своем
- Я не буду с вами разговаривать.

О'Брайен понимающе кивнул, полез в карман и достал какой-то листок - Мистер Грэхем, - сказал он, - посмотрите, пожалуйста, я правильно написал вашу фамилию?

- Что это? - спросил Пол и взял бумажку. Его глаза расширились Это был вызов для дачи свидетельских показаний. О'Брайена не могло не повеселить такое невежество. Большинство из тех, кому он вручал повестки, уже в тот момент, когда агент опускал руку в карман, знали, что сейчас последует Они пятились и рефлекгорно прятали руки за спину, только чтобы не притронуться к повестке.
- Это вызов в суд, и мы встретимся в Сиракузах на будущей неделе.
- А если я не явлюсь?- Пол встревожился
- Тогда я вернусь с ордером на арест

Энди Саддат был повежливей, но тоже отказался отвечать на вопросы и получил свою повестку

К началу процедуры снятия показаний Саддат и Грэхем опоздали Помощник прокурора, Эвди Бакстер, стал нервничать
- Во сколько прилетает их самолет?- спросил он у О'Брайена
- Какой самолет?Я слышал, они собирались ехать на машине.

Прокурор удивился
- Это же шесть часов езды. Вы не сказали, что они могут прилететь на самолете и правительство возместит расходы?
- О, совсем из головы вылетело, - сказал О'Брайен, не особо скрывая своего отношения к этим парням.

Когда свидетели наконец появились, им пришлось сначала оттаивать. У Пола в машине не работала печка. По пути они несколько раз останавливались, чтобы согреть руки, и купить Энди куртку потеплее Когда они услышали, что правительство оплатило бы им билеты на самолет, то взбесились

В декабре Роберт согласился сделать "проффер" (предложение сотрудничества), то есть заявление правительству, в котором чистосердечно и в деталях расскажет о случившемся Это была необычная уступка со стороны подозреваемого в преступлении, но Гвидобони и Роберт думали, что полное сотрудничество может смягчить Министерство правосудия. О'Брайен и Гиббоне были наготове Один из фэбээровских экспертов заранее прилетал в Сиракузы, чтобы поднатаскать агентов по технике ведения допроса.

О'Брайен уже видел видеозапись лекции по компьютерной защите, которую Роберт Моррис полгода назад читал в АНБ Один из разделов лекции назывался "Как не попасться".

- Ну не странно ли, - спросил О'Брайен у подозреваемого, - что вы учили других, как не попадаться, а сейчас сидите здесь?

Роберт посмотрел вниз и улыбнулся. Ему нечего было сказать.

Незадолго перед Рождеством Гвидобони позвонил в Лос-Анджелес адвокату Алану Рубину, представлявшему Кевина Мятника, арестованного за то, что он взломал компьютеры Digital и украл программное обеспечение, составлявшее собственность корпорации. Адвокаты не были знакомы, и их клиенты явно не имели ничего общего Однако в существующем законодательстве о компьютерной преступности было столько белых пятен, что Гвидобони подумал, что онис Рубином могли бы обменяться свежими идеями Как выяснилось, два адвоката смогли только посочувствовать друг другу и пожелать удачи.

Всего несколькими ударами по клавиатуре Роберт не только парализовал тысячи компьютеров, но и загнал себя в тупик Нечего было и думать о возвращении в Корнелл Ко Дню Благодарения (последний четверг ноября) Роберта отчислили из университета Его карьера программиста повисла в воздухе Перед Новым годом Боб и Энн ездили с ним в Корнелл забрать его вещи Тем временем Корнелл-ский университет, чтобы застраховаться от тяжб с жертвами червя, предпринял масштабное служебное расследование В феврале университет выпустил 40-страничный отчет о случившемся, закончив его выводом, что Роберт Моррис нарушил университетские правила пользования компьютерами. Как будто этого было недостаточно, Роберт еще должен был пройти через объяснение в деканате Формально Роберта отчислили с правом последующего восстановления. Обратиться с просьбой о последующем зачислении он мог осенью 1990 года.

Во время разбирательства в деканате Дин Крафт спросил у Роберта, каким ключевым словом он пользовался, шифруя свои файлы "Оно есть в словаре", - ответил Роберт Крафт прогнал словарь через шифровальное устройство, сличил данные на выходе и нашел слово Это было слово simple ("простой")

Представитель Министерства в Сиракузах явно был не прочь рекомендовать Вашингтону, чтобы Роберту предъявили обвинение в мисдиминоре (в американском законодательстве преступления по степени тяжести разделяются на фелонию (категория тяжких преступлений, по степени опасности находящихся между изменой и мисди-минором) и мисдиминор (категория наименее опасных преступлений, граничащих с административным преступлением)), но не говорил об этом прямо. Само Министерство правосудия хранило зловещее молчание. Игра на выжидание продолжалась. И, что было еще более зловещим признаком для защиты, весной 198?года дело передали в Вашингтон.

Измученный скукой и одиночеством в Мэриленде, Роберт отправился в Кембридж и начал работать в маленькой фирме, занимавшейся разработкой программного обеспечения, принадлежавшей его старым друзьям по Эйкену, перейдя потом программистом в Гарвард, на факультет античной литературы. В определенных кругах Роберт уже стал народным героем Один юный хакер повесил его фотографию у себя над кроватью, другие сделали rtm своим паролем.

В июне Марк Раш, молодой эксперт по компьютерным преступлениям из Министерства правосудия, позвонил Гвидобони, представился и сообщил, что министерство собирается предъявить Роберту обвинение в фелонии Если Роберт согласится признать себя виновным в предъявленном преступлении, суд примет это во внимание

Последней попыткой Гвидобони уладить дело без суда была встреча с Эдвардом Деннисом, заместителем генерального прокурора Но его аргументы - что Моррис не замышлял мошенничества и не заслуживает предъявленного обвинения - не возьмели успеха, и Деннис не стал пересматривать формулировку. Роберт, который признал бы себя виновным в мисдиминоре, решил, что предпочтет судебный процесс признанию в фелонии.

Долгое напряженное ожидание действовало на Моррисов. Боб подхватил хобби Мередит, которое всегда находил интригующим, и записался на курсы церковных звонарей в Вашингтоне Занятия проходили дважды в неделю, и поэтому Боб стал проводить вне дома еще больше времени, чем обычно Это раздражало Энн, которой пришлось оставить работу, чтобы как-то хранить очаг. Ее страшно бесило то, что правосудие выбрало своей мишенью ее сына в то время, как вокруг полно настоящих преступников, а те, кто изображает Роберта преступником, не хотят знать, что он по своей натуре не способен причинить кому-нибудь вред Что касается самого Роберта, то он вел ^ебя тихо и почти ни о чем не заговаривал первым. Когда Энн спросила, хочет ли он, чтобы семья присутствовала на суде, он отве-TWI, что в этом нет необходимости Энн заявила, что все равно все пойдут на суд

С самого начала вопрос о намерениях Роберта стал центральным. За небольшим исключением, компьютерное ообщество согласилось, что Роберт не намеревался причинить вред. Даже беглого взгляда на его программу было достаточно, чтобы убедиться, что он создал своего червя настолько безобидным, насколько это было возможно при том, что червь должен был заселить как можно больше машин. Более того, он включил в программу механизмы, ограничивавшие его рост. По мнению Гвидобони, это было более чем смягчающим обстоятельством и даже могло помочь выиграть дело Вся защита строилась на том, чтобы представить Роберта действовавшим из самых лучших побуждений, но попавшим в ловушку, когда эксперимент, задумывавшийся как безобидный, взорвался у него в руках Будь Гвидобони на месте судьи^он вообще отказал бы в иске по этому делу. Поэтому Гвидобони внес ходатайство о прекращении дела, опираясь на то, что закон требует доказать намерения помешать санкционированному доступу и нанести ущерб Очевидно, утверждал он, что в данном случае таких доказательств нет В октябре 198?года Гвидобони поехал в Сиракузы и пытался убедить судью закрыть дело, но судья отклонил его ходатайство. В этот момент Гвидобони почувствовал уязвимость своей аргументации. Слушание было назначено на конец ноября.

За две недели до суда обвинение ошарашило защиту списком из 12 или около того дополнительных свидетелей, которых планировало вызвать. Затем последовал новый сюрприз.

Точно неизвестно, как Министерство правосудия завладело видеозаписью лекции, прочитанной Робертом в АНБ, но похоже, что само Агентство сообщило сотрудникам министерства о ее существовании. Роберт уже рассказал Гвидобони о лекции Он объяснил, что прочесть ее попросили его отца, но тот вместо себя порекомендовал Роберта. Роберт сказал, что лекция прошла не особенно удачно и он сильно комплексовал. Лекция для сотрудников научно-исследовательской лаборатории Военно-морского флота на другой день прошла намного лучше.

На кассете застенчивый как никогда Роберт, в голубой рубашке и джинсах, засунув левую руку глубоко в карман, уставившись куда-то в пространство, больше часа несвязно рассказывал о некоторых уязвимых местах UNIX, о беспечности администраторов сети, привычках пользователей-нерях. В отчаянии от того, что он не знал, куда деть глаза, он то и дело смотрел в свои записи, но информация была столь хорошо ему знакома, что было ясно, что он мог обойтись и без них. Слушателю надо было очень интересоваться защитой UNIX, чтобы не заснуть во время этой беседы.

В любых других обстоятельствах лекцию можно было расценить как милую, хотя и страшно нескладную речь подающего надежды компьютерщика. Но стоило этому же застенчивому молодому человеку предстать перед федеральным судом, как его речь превращалась в улику. А не рассуждает ли этот гарвардский студент как завзятый компьютерный преступник? Внимательный человек, взглянув на эту видеозапись и прилагавшуюся к ней расшифровку стенограммы, обнаруживал, что, конечно же, этот молодой человек хорошо представлял себе психологию хакера. Вдобавок он прекрасно знал, что некоторые способы использования компьютеров являются незаконными. В одном особенно разоблачительном эпизоде, где Роберт рассуждал, "как не попасться", Роберт начал со слов: "А вот это должно быть близко сердцу каждого хакера: как не угодить в тюрьму". Он перечислил некоторые из наиболее действенных хакерских приемов: заметать следы, стирать запросы и никогда не возвращаться на место взлома. Этот парень явно знал, о чем говорил. И если у кого-то еще оставались сомнения: а догадывался ли Роберт Моррис, сколько компьютеров соединены друг с другом через сеть, то эти сомнения рассеивалиего следующие слова: "...тысячи и тысячи систем UNIX".

Вероятно, просмотр всей часовой кассеты только заставил бы присяжных клевать носом. Но любой из них не оставил бы без внимания выражения Роберта. Он не отделял себя от компьютерных преступников - он мыслил как хакер. Обвинение включило видеокассету в свой список вещественных доказательств. Что еще больше встревожило Гвидобони, для просмотра выбрали только фрагмент "Как не попасться".

Первым делом адвокат позвонил Бобу Моррису.
-Чья это была идея насчет лекции?
- Моя, - ответил Моррис.
- А кто решал, какие темы должны быть освещены?

Подумав немного. Боб сказал, что не может ответить на этот вопрос, не раскрывая служебной информации.

Гвидобони попытался вьяснить следующие вопросы:
- Кто был на лекции?

И на этот вопрос Моррис не мог ответить.
- Представляли какие-то аспекты лекции особый интерес для аудитории?
- Я не могу ответить на этот вопрос.

Гвидобони понял, что АНБ само практикует компьютерный взлом, или по крайней мере изучает его механизмы. Он хотел, чтобы суд знал, кто заказывал эту лекцию и ддя чего.

Гвидобони сказал обвинителям, что если они собираются демонстрировать эту запись, то пусть лучше показывают ее целиком, в противном случае он заявит протест - прежде всего потому, что фрагмент, который они собираются демонстрировать, вырван из контекста. Далее, если кассета станет рассматриваться как вещественное доказательство, Гввдобони вызовет Боба Морриса на свидетельское место, приведет к присяге и потребует разглашения служебной информации.

Вопрос с кассетой висел в воздухе, пока незадолго до суда она не исчезла так же тихо, как и Появилась. Гвидобони мог праздновать маленькую победу.

Суд был назначен на январь 1990 года

Сиракузы, город с населением 170 000 человек на севере штага Нью-Йорк, трудно было назвать Меккой высоких технологий. Кроме Сиракузского университета е^инстаенным крупным предприятием в городе была фабрика по производству кондиционеров. До "дела Мор-риса" в Сиракузахпонятия не имели о компьютерной преступности. В декабре 198?года жителей взволновали серийные убийства проституток, о которых писали все газеты, и убийство в духе "В холодной крови" (документальная повесть Трумэна Капоте о немотивированных убийства^) в соседнем Драйдене. Незадолго до этих преступлений всеобщее ьяимание привлекло дело бывшего мэра Сиракуз Ли Алексавдера, в l?g8 году признанного виновным в получении взяток. Так что слушайся дело Роберта Моррисав Кремниевой долине, аудитория была бы более подходящая. С другой стороны, сиракузскиё присяжные представляли адекватную выборку из средних американцев, в чью жизнь компьютерные технологии входили только в виде супермаркетовских сканеров

Даже если бы это дело не вызвало интереса сиракузцев, пресса сделала бы это силком. Местные газеты уже вовсю трубили о "процессе над хакером". У здания суда были установлены телевизионные камеры, караулившие появление членов семьи. Моррисы, уединившись вместе с родственниками в пригороде Сиракуз, тщательно скрывали свое местопребывание.

Пресса разгулялась так потому, что дело Морриса вскрыло противоречивое отношение американцев к власти компьютеров и коллективный страх перед хакерами и угрозой, которую они могут представлять. Вдобавоклут была семейная драма: отец и сын, принадлежавшие к компьютерной элите, оба были одержимыми исследователями хрупких лабиринтов вычислительной техники, которая уже контролирует большую часть жизни общества.

Дело выявило внезапно пробудившееся осознание уязвимости десятков тысяч взаимосвязанных компьютеров. Хаос, порожденный программой Морриса, как ничто иное символизировал возрастающую зависимость Америки от компьютеров и возрастающую хрупкость этих компьютеров. По мере того как компьютеры сливались в плотный ковер, где каждая нить соединялась с сотнями других и зависела от них, и делались доступными для все большего количества людей, неизбежным становилось появление чего-нибудь вроде этой программы И все-таки "червь" оказался сюрпризом

Два обвинителя, представлявших Министерство юстиции, были настоящими профессионалами. Марк Раш, невысокий мужчина с умным и красивым лицом, главный специалист министерства по компьютерным преступлениям, был невозмутимым как камень. Его компетентность была столь впечатляющей, что окружала его ореолом непогрешимости. Эллен Мельтцер, в свои 37 уже ветеран Министерства, была, собственно говоря, главной в их дуэте, но на судебных заседаниях это не бросалось в глаза. В большинстве технических вопросов она полагалась на мнение Раша.

Еще до начала судебного разбирательства Раш и Мельтцер подали ходатайство, в котором просили судью отклонять как не относящиеся к делу любые показания, касающиеся намерений Морриса "Доказательства отсутствия намерений причинить ущерб просто не имеют отношения к вопросу, подлежащему разрешению судом, - заявил Раш в ходатайстве - В соответствии с законом от обвинения требуется только доказать, что Моррис намеревался совершить несанкционированный доступ и что причиненный ущерб явился результатом его действий, а не то, что Моррис намеревался нанести ущерб"

Присяжных назначили достаточно быстро. И защита, и обвинение вели отбор по одному, главному критерию: каждый из присяжных должен был иметь не более чем самые поверхностные познания в вычислительной технике. Кандидатов в присяжные спрашивали, есть ли у них персональные компьютеры, знают ли они что-нибудь о компьютерах. "Ничегошеньки не знаю", - ответила одна женщина и была немедленно включена в состав жюри. Только у трех кандидатов были компьютеры, и кандидатуры всех троих отвели либо защита, либо обвинение Отвели и мужчину, который хоть сам ничего не понимал в компьютерах, но в IBM работал его сын. В конце концов на скамью присяжных попали продавщица и секретарша, пользовавшиеся компьютерами на работе.

Первое и самое сильное впечатление, которое произвел Роберт Моррис на суде: "совершенно не похож на преступника". Традици-онные преступники "в белых воротничках" обычно были гораздо старше Моррис был тощ, бледен, и его новый костюм был ему явно великоват Поневоле приходило в голову - а не был ли плохо сидевший костюм этаким ловким ходом адвокатов Морриса "Посмотрите, он даже не научился выбирать костюм, ну разве он похож на преступника?" Да он же не от мира сего - вот что защитники хотели внушить присяжным (девять женщин и трое мужчин), у многих из которых были дети в возрасте подсудимого Обращаясь к нему, защитники говорили "Роберт" или "сынок".

Судья Ховард Дж. Маисон, 65-летний республиканец, за 14 лет работы в федеральном суде заработал репутацию честного и беспристрастного судьи по уголовным делам. Заядлый курильщик с гулким кашлем и громовым голосом, Мансон отличался цепной памятью на детали, в то же время умел выделять главное

В своей вступительной речи перед присяжными Марк Раш сказал, что им придется выслушивать некоторые сложные технические термины, но это не должно отвлекать их от того, что намеревается доказать правительст w. 2 ноября 1988 года имело место посягательство на все компьютеры Соединенных Штатов, виновник которого- обвиняемый, Роберт Таппан Моррис. (Раш произносил второе имя Морриса как "Тап-ин" (tap-in - взломщик)). "Это посягательство было преднамеренным, умышленным, рассчитанным, - говорил Раш. - Моррис хотел взломать столько компьютеров, к скольким он сможет получить то, что закон именует "несанкционированным доступом". Правительство намеревается доказать, что рано вечером 2 ноября 1988 года компьютерные специалисты по всей стране начали замечать, что с их машинами происходит что-то странное От Массачусетса до Калифорнии и Флориды все компьютеры начали замедлять работу, причем не только в государственных вычислительных центрах, но и в коммерческих центрах, частных компаниях, университетах У нас есть свидетельства людей, проводивших в этот момент научные исследования Их работа была прервана из-за действий обвиняемого, Роберта "Взломщика" Морриса. Ценное машинное время было потеряно. Дорогостоящие эксперименты были прерваны Люди не могли общаться друг с другом. Они оказались отрезанными друг от друга Они не могли понять, что происходит. Их компьютеры вышли из строя из-за действий обвиняемого, Роберта "Взломщика" Морриса"

По словам Раша, Моррис часами просиживал перед терминалом компьютера в Апсон-Холле в Корнелле, планируя свой взлом "Обдуманно", "умышленно" и "намеренно" Раш повторял, словно какую-то мантру. "По мере того, как приближался срок запуска червя, Моррис проводил за компьютером все больше и больше времени, стараясь усовершенствовать свою программу. 2 ноября он работал весь день, стараясь запустить червя. Это было умышленное и преднамеренное действие". Тут обвинитель несколько отвлекся, чтобы изложить собственную версию: фактически Роберт запаниковал, увидев, что ошибка в ftp отлажена, и поэтому бросился срочно заканчивать свою программу, пока не запломбировали другие дыры Этой спешкой, кстати, и объясняется некоторая наивность кода программы.

Объясняя присяжным, что такое компьютерный вирус, Раш провел параллели с вирусом гриппа. "Если вы подхватили только один вирус, вы можете чувствовать себя не так уж плохо. Но если вирусов много, если их сотни, вы заболеете всерьез. И вы не только будете чувствовать себя очень больным, вы еще и будете заражать других людей". Надо сказать, что Раш не только прекрасно разбирался в большинстве компьютерных премудростей, но и был хорошим популяризатором. Гвидобони, несмотря на то что в его распоряжении во время длительной подготовки суда были два компьютерных эксперта, над некоторыми понятиями приходилось ломать голову. Если бы решение по делу пришлось выносить, основываясь на чисто техническом шовинизме, однозначно выиграл бы Раш.

Обвинитель напомнил присяжным, что правительство не намеревается доказывать, что Роберт действовал со злым умыслом, и что оно не нуждается в доказательствах того, что Роберт намеревался причинить тот ущерб, который причинил. Для того, чтобы суд признал Морриса виновным, сказал Раш, правительству нужно только доказать, что Роберт намеревался получить несанкционированный доступ

По контрасту с четкой официальной манерой Раша Гвидобони начал чуть ли не с прибауток. "Полагаю, по мне видно, что я не Перри Мейсон, - сказал он - У меня нет кролика, которого я мог бы вытащить из шляпы В реальной жизни не так проходят судебные процессы, так что придется уж вам быть ко мне снисходительными. Мы собираемся сделать все, что в наших силах". За несколько минут своей речи Гвидобоии фактически сделал за Роберта его признание. Он согласился, что его подзащитный действительно написал программу-червя Однако, добавил он, свидетельские показания докажут, что "этот вирус не вызвал необратимых повреждений и не разрабатывался с целью нанесения необратимых повреждений. Он не разрушил ни одной машины Вирус не прочел каких-либо конфиденциальных файлов, не извлек никакой информации и не положил ни единого доллара в карман мистера Морриса".

Затем Гвидобони огласил характеристики Роберта Подзащитный не только много работал во время летних работ в Гарварде, но и внес значительный вклад в область компьютерной защиты, опубликовав несколько статей и неоднократно обращая внимание компьютерного сообщества на изъяны в защите.

Гвидобони обрисовал Internet как плохо организованную, беспорядочную сеть, не сеть, а сборную солянку, "В ней нет хозяина, компьютерного царя, если позволите так выразиться, который сидел бы в Вашингтоне и контролировал бы ее, устанавливал бы правила". Кроме того, Internet не та сеть, что запускает ракеты Ее используют для произведения расчетов и обмена научными данными А еще сетью пользуются для всяких пустяков вроде игры в шахматы, любовной переписки и обмена кулинарными рецептами.

Гвидобони сказал, что представит свидетельские показания, доказывающие, что вирус Роберта был намеренно ограничен, должен был распространяться медленно, но присяжные услышат, что Моррис допустил роковую ошибку. И в конечном счете, он оповестил компьютерное сообщество о том, что система уязвима и необходимы меры по ее стабилизации. Конечно, это вызвало кучу проблем, но простая ошибка еще не есть тяжкое государственное преступление.

Первым свидетелем обвинения должен был выступить Дии Крафт, директор Корнеллского отдела вычислительной техники. Крафт рае' хаживал за дверями зала суда и гадал вслух, как же он объяснит этим присяжным процесс декодирования Крафт описал озадаченному жюри, как сортировали старые файлы Морриса и как обнаружили ранние версии программы До присяжных дошло только, что чего-чего, а технических терминов на суде будет предостаточно. Многие свидетели знали друг друга, если не лично, то по электронной почте, а если не по почте, то понаслышке Раш и Мельтцер тщательно отобрали своих свидетелей. Это была представительная выборка администраторов систем со всей страны - из университетов, военных лабораторий и прочих правительственных организаций. Местные репортеры шутили, что были разочарованы, увидев, что свидетели не носят карманных протекторов, которые они считали опознавательным знаком компьютерных зануд

Марк Браун, администратор системы университета Южной Каролины, тот самый, что одолел Кевина Митиика, был вторым свидетелем обвинения и первым в лавине печальных свидетельств компьютерной чумы 2 ноября Браун рассказал, что в 23 00 по местному времени включив свой компьютер, он увидел десятки странных программ. Они появлялись снова и снова, как только он их уничтожал. Ситуация повергла Брауна и его коллег в панику "Мы никогда не видели ничего подобного, - говорил он суду - Мы понятия не имели, меняет ли эта программа данные в файлах" Поэтому в 6 утра Браун, предотвращая распространение вируса, отключил университетские машины от Internet Чтобы избежать потворного заражения, Брауну пришлось выключить компьютеры, остановить пересылку файлов, отключить электронную почту и свернуть все работы В конечном итоге 350 машин Sun и VAX в университетском городке оказались заражены.

Остальные свидетели повторяли то же самое с утомительной дотошностью Раш и Мельтцер вызывали администраторов машин на свидетельское место, и один за другим те описывали нанесенные червем увечья. Потянулись бесконечные причитания: да как они поняли, что атакуются вирусом, да как отключались от Internet, да как ползали под столами и выдергивали вилки из розеток. Обвинители спрашивали у каждого свидетеля, сколько часов он и его коллеги провели, очищая компьютеры от червя. Оценка ущерба, понесенного каждым вычислительным центром, колебалась от 200 долларов до 54 000, общая сумма росла и, наконец, достигла 150 000 долларов. А сколько стоит рабочее время свидетелей? Присяжные четко усвоили, что люди, работающие с компьютерами, делают хорошие деньга. Один свидетель оценил свое время в 21 доллар за час, другой - в 22 доллара 38 центов. "А было ли у Роберта "Взломщика" Морриса право использовать эти компьютеры?" "Нет", - отвечали свидетели.

Порой, когда свидетели пытались объяснить присяжным сложные и временами запутанные технические понятия, зал суда превращался в компьютерный класс для начинающих В качестве доказательств обвинение представило десятки документов, в которых страница за страницей тянулась абракадабра компьютерных кодов. чем вызвала замечание судьи Мансона. "Для тех из нас, кто получил образование в 40-е годы, - сказал судья, - большая часть абсолютно непонятна Не вижу, чем это может быть полезным для присяжных". 

Во время перекрестного допроса свидетелей обвинения Гвидобони вынуждал их признать, что червь не вызвал никаких повреждений Он старался доказать, что большая часть времени, которое у них ушло на борьбу с червем, приходилась на чисто интеллектуальные, теоретические рассуждения и изучение проблемы уже после того, как она была вырвана с корнем. Самым ярким эпизодом защиты стал перекрестный допрос Кейта Бостика, старшего администратора системы UNIX в Беркли Обвинитель спрашивал у Бостика в каких изнурительных трудах провели ночь компьютер-щики Гвидобони же интересовало, а не заставил ли червь обратить внимание на дыры в защите sendmail и finger?
- В результате программа sendmail стала чуточку надежнее, не правда ли?
- Это верно, - ответил Бостик
- И теперь она, конечно, более защищена
- Это верно, - Бостик начал улыбаться.
- То же самое можно сказать и о программе finger, не так ли?
- Это верно, - отвечал Бостик

Гвидобони хотел прояснить еще один вопрос - вопрос санкционированного доступа

- Не предоставляют ли такие программы, как finger и ftp, любому, кто ими пользуется, определенную степень доступа ко всем компьютерам, в которых вдет их прогон?

Бостик склонил голову набок, словно впервые обдумывал такую возможность
- Да, - ответил он
- Так, может быть, в определенном смысле Роберт Моррис был авторизован использовать любой компьютер, на котором могли прогоняться эти программы?

Бостик согласился и с этим Каждого свидетеля после дачи показаний окружали журналисты "Заслуживает ли Роберт Моррис тюрьмы?"

- Я искренне надеюсь, что его признают виновным и засадят за решетку, - ответил один сердитый системщик - Иначе по всей сети откроется охотничий сезон

Администратор сети из армейской исследовательской лаборатории смотрел на ситуацию несколько иначе "Не стоило бы держать такого типа в тюрьме Он там таким штукам научится, что станет настоящей угрозой".

Каждый день Боб и Энн занимали места в первом ряду. У Энн на коленях лежала тетрадка, где она иногда делала записи Моррис-стар-шии определенно был заметной фигурой. Ехидный блеск в его глазах слегка заглушался унынием Моррис был одет в серый иостюм-трои-ку и черные разношенные ботинки Лицо у него посерело, и в перерывах он постоянно курил, окутывая дымовой завесой тех, кому случалось стоять рядом

Во время трехдневного перерыва в судебном заседании произошла серьезная авария в службе междугородных телефонных линий компании AT&T. В понедельник почти половина междугородных, международных и аварийных звонков по сети AT&T не дошли до места назначения Операторы сидели без работы. Пошел слух, что какой-то хакер из Нью-Йорка таким образом выразил протест против суда над Робертом Марк Раш даже позвонил коллегам в Вашингтон узнать, так ли это В конце концов выяснилось, что в ПО телефонной компании была ошибка Однако этот инцидент снова заставил почувствовать роль компьютеров в повседневной жизни. Те из присяжных, кому в тот день не удалось дозвониться по междугородке, получили более живое представление об ощущениях администраторов Internet, когда они столкнулись с робертовским червем Защитники Морриса беспокоились, что этот случай может ожесточить присяжных.

Ко второй неделе судебного заседания прибыли новые сторонники обвиняемого Питер Нойманн, эксперт по компьютерной защите и бывший сотрудник Bell Labs, приехал из Калифорнии свидетельствовать в защиту Роберта. Дуг Макилрой представил суду характеристики подсудимого Подруга Роберта Джанет присутствовала почти на всех заседаниях Прибыли Бен и Мередит Во время долгих перерывов Джанет, Роберт, Бен и Мередит сидели кучкой и разгадывали кроссворды

Старые друзья семьи Моррисов - Кен Томпсон, Фред Грамп и Джим Риде, пионеры в области компьютерной защиты, прилетели на маленьком частном самолете из Нью-Джерси только для того, чтобы демонстрировать свою поддержку семье в целом и подсудимому в частности. Если бы защита уже не набрала характеристик больше, чем могла использовать, она представила бы слово и этим троим. Здание суда стало напоминать место ежегодной встречи асов компьютерной защиты Немедленно вступивших в оживленную дискуссию ученых легко было принять за делегатов технической конференции в перерывах между заседаниями Компьютерщики из Bell Labs вспоминали случай с Arpanet в октябре 1980 года, когда простой отказ железа на одном компьютере привел к сбою всю сеть. Правда, тогда в Arpanet было всего несколько сотен машин.

Когда прибыла тройка из Bell Labs, Энн Моррис ловко направила репортеров в их направлении, намекнув, какие титаны посетили Сиракузы В поисках свежей информации после стольких дней утомительных технических деталей репортеры облепили Кена Томпсона, возможно, самого известного из компьютерщиков Томпсон со своими редеющими каштановыми волосами до плеч очень подходил под стереотип оригинала, эксцентричность которого прощается из уважения к его гению Рядом стоял Боб Моррис и веселился Когда Томпсон заявил, что считает запуск червя безответствешшм поступком, Моррис ухмыльнулся и громко сказал- "А сам-то делал такое, а, Кен?"

Странно было видеть этих людей на суде. Эта группа представляла собой не просто абстрактное сборище гениев - это были живые люди, которые стояли за теоретическими рассуждениями о технологической этике и интеллектуальной собственности. Их присутствие напоминало о давнем законе экспертов по защите' "Ты только тогда получишь нашивки, когда взломаешь защиту" Но так было в старые добрые времена, когда компьютерное сообщество было гораздо меньше, компьютеры не были персональными, ставки в игре были гораздо ниже, а взломать защиту считалось научным экспериментом.

Не такие люди были Моррисы, чтобы тратить время без пользы. Все они приходили на судебное заседание с книжками, чтобы читать во время перерывов. По их стандартам это было легкое чтиво Боб читал "Жизнеописание двенадцати цезарей" Светония, Роберт - исторический роман Роберта Грейвза "Велизарий", Мередит - только что вышедший "Маятник Фуко" Умберто Эко. Энн присматривала за Бобом, которого явно развлекало пристальное внимание журналистов. Сама Энн использовала прессу более продуктивно: в перерывах между заседаниями рассказывала репортерам о всевозможных достоинствах Роберта, о его бесспорных талантах и обо всех подшивках Scientific American, которые он перечел в детстве. Не преминула она и рассказать о приступе слабости, что случился с ним в вашингтонском метро в тот день, когда они впервые посетили Гвидобони.

Пол Грэхем был вызван в суд обвинением, Энди Садат - защитой. Когда Роберт увидел друзей, входящих в зал, он побагровел, словно ему стало стыдно за всех троих. Показания двух гарвардских студентов оживили монотонное течение процесса Пол был болтливым как всегда. Он пересказал свои беседы с Робертом, когда червь был еще на стадии разработки, и тот панический звонок от Роберта, когда стало ясно, что изящный эксперимент превратился в грандиозную катастрофу. Пол и Энди внесли в суд дополнительный привкус элитарности. Энди рассказал, как учился в Эксетерской академии, прежде чем поступил в Гарвард, и как он помог Гарварду выиграть кубок по гребле в последние выходные перед атакой червя, когда Роберт был в Кембридже, предположительно изучая исходный код UNIX Даже судья, почтенный выпускник Пенсильванского университета, тоже входившего в Лигу Плюща (Лига Плюща объединяет старейшие и наиболее престижные университеты Новой Англии), начал проникаться этой атмосферой клубности. Он прервал показания Пола, чтобы уточнить один из спортивных терминов, а после того, как кончил выступать Эиди, судья отклонился от процедуры, чтобы поздравить свидетеля с его серебряной медалью на Олимпийских играх 1984 года.

Единственной загадкой в тактике защиты было, вызовет ли Гвидобони для дачи показаний самого Роберта. Однако и тут особо сомневаться не приходилось По мнению Гвидобони, только на пользу делу пойдет, если присяжные услышат всю историю от самого Роберта. Помимо того, что это будет как-никак первое публичное заявление Роберта, его искренность и полнейшая беззащитность помогут присяжным увидеть суть дела сквозь весь технический жаргон: Роберт Моррис допустил ужасную ошибку, но он не преступник.

Однако когда Роберт стал на свидетельское место, он невольно повел себя как-то отчужденно и выглядел менее привлекательно, чем мог бы. Он так сосредоточенно объяснял технические детали, что, вместо того, чтобы завоевать сердца присяжных, показался им немного высокомерным. Гвидобони с большим трудом удалось заставить Роберта выразить его чувства па поводу инцидента с червем, не спровоцировав своими подсказками немедленных возражений обвинения. Трижды Гвидобони пытался, и трижды Раш его прерывал Наконец Роберт ухитрился выпалить: "Это был ошибка, и я в ней раскаиваюсь", прежде чем обвинитель успел указать Гвидобони на четвертую подсказку.

Даже честность Роберта обернулась против него. Во время перекрестного допроса Роберт просто и прямо отвечал "да" почти на каждый вопрос Раша Да, он преднамеренно писал программу-червя для того, чтобы входить в компьютеры, к которым не имел доступа. Да, он преднамеренно сделал код трудным для понимания. Да, да

После того, как закончился допрос свидетелей, Гвидобони выступил с речью, требуя оправдания подзащитного, заявляя, что правительство не доказало состава преступления Самое большее, утверждал он, обвинение доказало пункты менее тяжкого преступления, по законодательному акту - мисдиминор Вопрос о меньшем составе преступления уже поднимался, и к этому времени судья был готов рассмотреть его серьезно. Но он не мог предложить присяжным выбирать между фелонией и мисдиминором, пока этого не потребует самтюдсудимый Это значило, что выбирать предстоит Роберту Дело было рискованное Надо было взвесить шансы на оправдание и на компромиссный вердикт. Разумеется, обвинение в мисдиминоре предпочтительней. Но, с другой стороны, если присяжные убедятся, что действия Роберта не соответствуют тяжести предъявленного обвинения, им ничего не останется, как вынести оправдательный приговор Когда Мансон отложил заседание до следующего понедельника, вопрос все еще оставался открытым. Моррисам предстояли три дня напряженного ожидания. Чтобы убить время, они с утра отправлялись играть в боулинг, а потом шли в кино. Роберт отсыпался.

Поскольку судья все еще не отреагировал на ходатайство обвинения об отводе показаний, касавшихся намерений Роберта нанести ущерб, ожидалось, что он коснется этого вопроса, когда будет давать указания присяжным. Мансон сделал трехдневный перерыв, чтобы подумать об этом. В понедельник с самого утра и защита, и обвинение собрались в кабинете судьи и выслушали его решение Гвидобоии был разочарован, но не удивлен: судья не изменил своего мнения о безотносительности намерений Роберта к нанесенному его действиями ущербу. Судья истолковал закон таким образом, что вопрос преднамеренности касается только того, имел ли обвиняемый намерение совершить несанкционированный доступ, а не того, намеревался ли он нанести ущерб.

В этот момент Гвидобони уже знал, что проиграл дело. Его заключительная речь была вялой и отдавала поражением. Напротив, обвинитель Эллен Мельтцер выступала с особым пылом. Она напомнила присяжным, что Моррис сам признался в совершенном преступлении, в его преднамеренном характере и в том, что в результате его действий санкционированные пользователи утратили контроль над своими компьютерами. "Компьютерный червь мистера Морриса - не проделка подростка, - подчеркнула она. - Никоим образом это и не плановый эксперимент, закончившийся фатально. И разумеется, не за что благодарить обвиняемого. Вы же не станете благодарить террориста за то, что в результате его действий повысилась безопасность на авиалиниях, и не станете благодарить пьяного водителя..."

Не успела она закончить, как с места сорвался возмущенный сравнением Гввдобони. Судья согласился с ним. Слово "террорист" имело в Сиракузах особое значение. Год назад террористы взорвали реактивный лайнер компании Pan Аш над Локерби, в Шотландии; среди пассажиров находились 35 студентов Сиракузского университета, возвращавшихся домой после обучения в рамках программы обмена студентами. Разумеется, в Сиракузах сравнивать Роберта Морряса с террористом, убивающим невинных людей, было абсолютно недопустимо. Судья поддержал возражение защитника.

Когда судья Мансон инструктировал присяжных, он особо остановился на ходатайстве обвинения, порекомендовав присяжным не принимать во внимание свидетельские показания, касавшиеся отсутствия у подсудимого намерений нанести ущерб, как не относящиеся к делу. Если присяжные во время совещания придут к заключению, что правительство не смогло доказать каждый из пунктов обвинения, они должны будут вынести оправдательный приговор. Однако судья ничего не сказал о менее тяжком преступлении. Роберт решил ставить на оправдание.

Во время совещания присяжных Роберт, Джанет, Бен и Мередит играли в карты на адвокатском столе, пока охранник их не одернул. Роберт уткнулся в свой исторический роман. Боб занялся старым дешевым изданием "Истории Рима" Ксенофона. Энн общалась с журналистами. Через пять часов присяжные вернулись для вынесения решения. Роберт внимательно смотрел, как каждый из присяжных отвечал: "Виновен"... Пресса рванула к телефонам. Судья назначил срок подачи ходатайств и прервал заседание. Роберт стоял и растерянно улыбался. Энн кинулась к адвокату, но Боб медлил, глядя в пространство и слабо шевеля пальцами левой руки, словно перебирая невидимую ткань. Энн жестами звала мужа присоединиться к остальным членам семьи, сбившимся в кучу у адвокатского стола. Она хотела немедленно обсудить с Гвидобони их права. Моррисы были людьми, привыкшими контролировать ситуацию, и обвинительный приговор не бьы исключением. И даже если ситуация не поддавалась контролю, Энн все-таки искала выход. Но Гвидобони выставил перед собой ладони и сказал: "Слушайте, люди, не стоит заниматься этим прямо сейчас. У нас еще будет масса времени".

В других обстоятельствах системщик, который работал на американское разведуправление, настолько засекреченное, что даже его название раньше было тайной, и его сын жили бы себе тихо и спокойно, как и вся интеллектуальная элита США. Теперь отец попал под ослепительные прожекторы прессы, а сын оказался на скамье подсудимых. Тот, кому самой судьбой, казалось, предначертано стать одной из звезд компьютерного мира Америки, стоял сейчас на пороге тюрьмы.

Адвокат виновато пожал Роберту руку, пробился сквозь толпу журналистов и отправился к себе в отель. Прикрытый с флангов родственниками Роберт молча вышел из зала. Боб остался на площади, отвлекая на себя журналистов, окруживших его плотным кольцом, и тихо, почти шепотом, отвечал на их вопросы. Он сказал, что по-прежнему верит в честность и порядочность своего сына.

обсудить  |  все отзывы (0)

[25306]