Первоначальным намерением Белла по поводу телефона было сделать его средством массовой информации. Эту идею он продвигал пару лет. Мы можем узнать ее в том, что сейчас называется "кабельным радио". Планировалось, что телефоны будут распространять подписчикам на централизованной основе музыку, воскресные службы, важные речи и т.д.

Некоторое время большинство находило это намерение вполне здравым. На самом деле, эта идея Белла была вполне рабочей. В Венгрии эта философия была успешна претворена в повседневную практику. В Будапеште десятилетиями - с 1893 года до окончания Второй Мировой Войны существовала правительственная информационная служба "Telefon HirmondoS". HirmondoS была централизованным источником новостей, развлекательной и культурной информации, включая биржевые сводки, пьесы, концерты и литературные чтения. В определенные часы звонил телефон, вы включали громкоговоритель, и Telefon HirmondoS выходила в эфир - точнее, в телефон.

HirmondoS на сегодня уже мертвая технология, но ее можно рассматривать как духовного предка современных компьютерных систем передачи данных по телефонным проводам - таких как CompuServe, GEnie или Prodigy. Принцип, воплощенный в HirmondoS, не так уж далек от компьютерных "досок объявлений", или BBS, которые появившились в конце 1970-х, быстро распространились по всей Америке и будут фигурировать позднее в этой книге.

Мы привыкли использовать телефоны для индивидуальных разговоров человек-к-человеку, потому мы привыкли к системе Белла. Но это была лишь одна из многих возможностей. Коммуникационные сети очень гибки и многообразны, особенно после существенного усовершенствования их аппаратуры. Их можно приспособить к любому способу использования. Их приспосабливали - и их будут приспосабливать.

Телефону Белла была обеспечена слава, но это стало результатом комбинации политических решений, изощренных судебных войн, промышленного лидерства, благоприятных местных условий и везения. То же самое справедливо и для современных коммуникационных систем.

Когда Белл и его сторонники боролись за установку своей новомодной системы в реальном мире Новой Англии девятнадцатого столетия, им приходилось бороться с скептицизмом и промышленной конкуренцией. В Америке в то время уже существовала мощная электрическая коммуникационная сеть - телеграф. Глава телеграфной системы Western Union отверг прототип Белла как "электрическую игрушку" и отказался покупать права на патент Белла. Казалось, что телефон, возможно, подойдет для развлечения в гостиной, но не для серьезного бизнеса.

Телеграммы, в отличие от простых телефонов, оставляют постоянную физическую запись переданных сообщений. В отличие от телефонов, на телеграмму можно ответить не дожидаясь, когда у получателя найдется время для переговоров. И у телеграмм была гораздо большая дальность действия, чем у первых телефонов Белла. Эти факторы вроде бы делали телеграфию более солидной и подходящей для бизнеса технологией.

Телеграфная система была огромной и хорошо укрепленной. В 1876 году в США было 214 тысяч миль телеграфных проводов и 8500 телеграфных контор. Существовал специализированный телеграф для бизнеса, биржевых торгов, полицейских и пожарных депертаментов. А "игрушка" Белла была известна в лучшем случае как магический музыкальный прибор.

Третья стадия технологии известна как стадия "дойной коровы". На этой стадии технология находит свое место в мире, созревает, становится устоявшейся и продуктивной. Примерно через год Александр Грэм Белл и его сторонники-капиталисты пришли к заключению, что эта мрачная музыка, струящаяся из киберпространства девятнадцатого столетия, вовсе не является сутью его изобретения. Зато телефон неплохо справлялся с речью - индивидуальной, личной речью, человеческим голосом, человеческими переговорами и человеческим взаимодействием. Телефон не должен был быть управляем из централизованного центра вещания. Он должен был стать персональной, личной технологией.

Когда вы берете трубку, вы получаете не холодную машинную продукцию, вы говорите с другим человеческим существом. Как только люди это осознали, их инстиктивный страх перед телефоном как перед таинственным, сверхъестественным прибором мгновенно исчез. "Телефонный звонок" был не "звонком" от самого "телефона", а звонком от другого человеческого существа, кого-то вам знакомого. Суть дела не в том, что машина может сделать для вас (или вам), а что вы сами, личность и гражданин, можете сделать через машину. Это решение было жизненно важным для молодой Bell Company.

Первые телефонные сети формировались вокруг Бостона - в основном среди хорошо обеспеченных и имеющих интерес к новой технике людей (те же люди сотню лет спустя будут покупать персональные компьютеры). Окопавшиеся сторонники телеграфа продолжали свои насмешки.

Но в январе 1878 года бедствие сделало телефон знаменитым. В Тэррифвилле, штат Коннектикут, произошло крушение поезда. У предусмотрительных врачей в ближайшем городе - Хартфорде - был установлен "говорящий телефон" Белла. Дежуривший местный аптекарь смог обзвонить целое сообщество местных врачей, которые немедленно бросились оказывать помощь. Катастрофа, как и все прочие катастрофы, вызвала повышенное внимание прессы. Телефон доказал свою полезность для реального мира.

После Тэррифвилля телефонная сеть стала расти подобно сорняку. К 1890 ей была охвачена вся Новая Англия. К 93-му она добралась до Чикаго, а к 97-му - до Миннесоты, Небраски и Техаса. В 1904 году она распространилась по всему континенту.

Телефон стал зрелой технологией. Профессор Белл (называемый теперь "доктор Белл", несмотря на отсутствие формальной степени) стал весьма богатым человеком. Он потерял интерес к утомительной повседневной неразберихе быстро растущей телефонной сети, и с благодарностью перенес свое внимание на творческие исследования в своих многочисленных лабораториях, которые стали теперь гораздо больше и лучше оборудованы. Беллу не суждено было сделать другого великого изобретения, но его идеи и прототипы были предвестниками передачи информации по оптоволокну, пилотируемых полетов, сонара, судов на подводных крыльях, и обучения по методу Монтессори (метод, делающий упор на развитие инициативы в детях, при котором им разрешалось делать все, что им интересно - но в заранее установленных рамках). Стандартная единица измерения интенсивности звука, децибел, была названа так в честь Белла.

Далеко не все прожекты Белла были плодотворны. Он был очарован идеей человеческой евгеники, потратил много лет, разрабатывая причудливую систему астрофизики, в которой отсутствовала гравитация.

Белл, несомненно, был эксцентричной личностью. Он был ипохондриком и всю свою жизнь сохранял привычку ложиться спать в четыре утра, отказываясь вставать раньше полудня. Но он совершил великий подвиг; он был идолом для миллионов и его влияние, богатство и огромное личное обаяние в сочетании с его эксцентричностью сделали его чем-то вроде сорвавшегося орудия на палубе. Он содержал процветающий научный салов в своем зимнем особняке в Вашингтоне, что давало ему значительное закулисное влияние в правительственных и научных кругах. Он был главным финансовым покровителем журналов Science и National Geographic процветующих до сих пор в качестве важных органов американского научного истеблишмента. Компаньон Белла, Томас Ватсон, такой же богатый и такой же эксцентричный, стал горячим политическим последователем Эдварда Беллами, известного фантаста 19-го века и потенциального социального реформатора. Он также некоторое время пробовал себя в качестве актером в шекспировских пьесах.

Больше никогда не будет второго Александра Грэма Белла, но в будущем появится немалое количество людей, похожих на него. Белл был прототипом high-tech предпринимателя. Они будут играть весьма существенную роль в этой книге - не как простые техники и бизнесмены, но как пионеры электронного пограничья, те, кто способен вынести власть и престиж, которые они извлекли из высоких технлогий, на политическую и социальную арену.

Как и более поздние предприниматели, Белл был неистов в защите своей собственной технологической территории. Вскоре после расцвета телефонии Белл был вовлечен в яростные тяжбы в защиту своих патентов. Его бостонские адвокаты былы превосходны, да и сам Белл - одаренный оратор - был очень эффективным свидетелем. За восемнадцать лет действия патентов Белла его компания была вовлечена в шестьсот независимых тяжб. Юридические отчеты по ним занимают 149 томов. Bell Company выиграла все эти дела.

Когда срок действия патентов Белла истек, по всей Америке возникло множество конкурирующих телефонных компаний. И вскоре у компания Белла, American Bell Telephone, начались большие проблемы. В 1907 году American Bell Telephone попала в руки довольно зловещего финансового картеля Дж.П.Моргана, барона-грабителя, доминирующего на Уолл Стрит.

В этот момент вся история могла пойти другим путем. Американцы вполне могли бы вечно обслуживаться мешаниной из местных телефонных компаний. Многие политики штатов и местные бизнесмены считали это превосходным решением.

Но новая холдинговая компания Белла, American Telephone and Telegraph, или AT&T, поставила к рулю нового человека, промышленника-идеалиста по имени Теодор Вэйл. Вэйл, бывший управляющий министерства почт, понимал крупные организации и чувствовал природу крупномасшабных коммуникаций. Он быстро позаботился о том, чтобы AT&T снова захватила технологическое преимущество. "Загружающая катушка" Пьюпина и Кэмбелла и "Аудион" де Фореста сегодня уже безнадежно устарели, но в 1913 они дали компании Вэйла лучшие междугородние линии из когда-либо строящихся. Через контроль над межгородом - связь между и над мелкими местными телефонными компаниями - AT&T быстро получила контроль над ними и вскоре стала пожирать их направо и налево.

Вэйл вложил прибыль обратно в исследовательские работы, положив начало традиции крупномасштабных блистательных исследовательских проектов.

В техническом и финансовом отношении AT&T постепенно задавила оппозицию. Независимые телефонные компании никогда не вымирали окончательно, и сотни из них процветают и по сей день. Но AT&T Вэйла стала величайшей коммуникационной компанией. Она прикупила саму Western Union, ту самую компанию, которая высмеивала телефон как "игрушку". Вэйл основательно реформировал отощавщий бизнес Western Union согласно своим современным принципам, но когда федеральное правительство стало проявлять недовольство этой централизацией власти, Вэйл вежливо вернул Western Union назад.

Этот процесс централизации не был уникален. Очень похожие события происходили в американской сталелитейной, нефтяной и железнодорожной промышленностях. Но AT&T, в отличие от остальных компаний, было суждено остаться величайшей. Монополистские бароны-грабители других отраслей промышленности были укрощены и раздроблены американским антитрестовым законодательством. Вэйл, бывший госслужащий, был вполне готов к сотрудничеству с правительством США, на самом деле он вступил с ним в активный альянс. AT&T стала почти что отделением американского правительства, почти что еще одним минитерством почт - хотя не до конца. AT&T с готовностью подчинялась федеральным предписаниям, но взамен AT&T использовала тех, кто издает предписания, в качестве своей собственной полиции, сдерживающей конкурентов и обеспечивающей прибыли и преимущество системе Bell.

Это было второе рождение - политическое рождение - американской телефонной системы. Творение Вэйла успешно просуществовало несколько десятилетий - до 1982. Его система была странным видом американского промышленного социализма. Она была рождена примерно в одно время с ленинистским коммунизмом и просуществовало почти так же долго - и, нельзя не признать, со значительно большей эффективностью.

Система Вэйла работала. Если не считать аэрокосмической отрасли, не было другой технологии, в которой превосходство американцев было бы столь полным. Телефония с самого начала рассматривалась как полностью американская технология. Политикой Белла и Теодора Вэйла была абсолютно демократическая политика универсального доступа. Знаменитый лозунг Вэйла "Одна политика, одна система, универсальная служба", был политическим лозунгом, с очень американским звучанием. Американский телефон должен был стать не специализированным инструментом правительства или бизнеса, но открытой общественной службой. Сначала только богатые могли позволить себе иметь телефон, и компания Белла ориентировалась в первую очередь на корпоративный рынок. Американская телефонная система была капиталистическим предприятием, целью которого были деньги, а не благотворительность. Но с самого начала почти во всех компаниях с телефонной службой были общественные телефоны. И многие магазины (особенно аптеки) предлагали свои телефоны в общественное пользование. Вы могли не владеть телефоном, но при необходимости вы всегда могли попасть в систему.

В этом решении сделать телефоны "общественными" и "универсальными" не было ничего неизбежного. Оно было политическим, основанным на главных ценностях американской республики. Ситуация могла стать совершенно другой, и в других страннах, при других системах, она действительно была другой.

Иосиф Сталин, к примеру, поставил вето на планы по развитию советской телефонной системы вскоре после большевистской революции. Сталин был уверен, что общедоступные телефоны станут инструментами антисоветских контрреволюционных заговоров (возможно, он был прав). Когда телефоны появились в Советском Союзе, они стали инструментом партийного руководства и всегда прослушивались (В романе Александра Солженицина "В круге первом" описываются усилия по созданию телефонной системы, более приспособленной к сталинистским целям).

Франция, с ее традицией разумного централизованного правительства, боролась даже с электрическим телеграфом, который казался французам слишком анархическим и легкомысленным. Десятилетиями Франция 19-го века общалась с помощью "визуального телеграфа" - общенациональной государственной семафорной системы, состоящей из огромных каменных башен, сигналящих с вершин холмов с помощью больших, похожих на мельничные крылья, "рук". В 1846 году некто доктор Барбей высказал раннюю версию того, что можно назвать "аргументом экспертов по безопасности" против общедоступных средств связи.

"Нет, электрический телеграф - это непрочное изобретение. Он всегда будет во власти малейших разрушений, юнцов, пьяниц, бездельников и т.д. ... Электрический телеграф встречает этих деструктивных элементов всего несколькими метрами проволоки, надзор над которыми невозможен. Один-единственный человек может, оставаясь незамеченным, перерезать телеграфные провода, ведущие в Париж, и в течение двадцати четырех часов - еще в десятке других мест на той же линии, и остаться при этом безнаказанным. У визуального телеграфа, напротив, есть башни, высокие стены, ворота, хорошо охраняемые изнутри вооруженными людьми. Да, я заявляю, замена визуального телеграфа электрическим - ужасная идея, поистине идиотская акция."

Доктор Барбей и его сверхбезопасные каменные машины в конце концов оказались не у дел, но его аргументация - что коммуникации существуют для безопасности и удобства государства и должны быть тщательно защищены от распущенных юнцов и черни, стремящикся сломать систему - будет использоваться еще и еще.

Когда французская телефонная система наконец-то появилась, ее беспорядочность и несоответствие требованиям стали печально знаменитыми. Приверженцы системы Белла частенько предлагают скептикам съездить во Францию.

В Эдвардианской Британии вопросы качества и секретности были кандалами телефонного прогресса. Считалось возмутительным, что кто угодно - любой придурок с улицы - всего лишь после телефонного звонка сможет легко ворваться с криком в вашу контору или дом. В Англии телефоны были допущены для использования в бизнесе, но частные телефоны выносились в чуланы, комнаты для курения, помещения для прислуги. Телефонных операторов в Британии недолюбливали, потому что они "не знали своего места". И никто из общества не опускался до печати телефонного номера на визитной карточке - это казалось грубейшим способом свести знакомство.

Однако в Америке доступ к телефону стал общедоступным правом, чем-то вроде универсального права голоса, и даже более того. Американские женщины еще не могли голосовать, когда появилась телефонная система, однако с самого начала они влюбились в телефон. Эта "феминизация" американского телефона часто критиковалась иностранцами. Телефоны в Америке не подвергались цензуре, они не были формализованы и строги. Они имели личный, интимный, домашний характер. В Америке День матери - это самый загруженный для телефонных сетей день.

Первые телефонные компании, в особенности AT&T, были основными работодателями для американских женщин. Они набирали целые армии дочерей американского среднего класса: в 1891 - восемь тысяч, к 1946 - почти четверть миллиона. Женщинам вроде бы нравилась работа с телефоном, она была уважаема, постоянна, довольно неплохо оплачивалась, и, что немаловажно, казалась подлинным вкладом в общественное благосостояние. Женщины нашли идею Вэйла об общественной службе привлекательной. Это было особенно справедливым в сельских районах, где телефонистки наслаждались значительной общественной властью. Операторы знали всех на линии, и все знали их.

Хотя сам Белл был пылким суффражистом, телефонные компании нанимали женщин вовсе не в целях расширения их свобод. AT&T делала это по веским коммерческим причинам. Первыми телефонными операторами были не женщины, а подростки. Это были телеграфные посыльные (отживающая свое с технической точки зрения группа), которые носились по телефонной конторе, надоедали покупателям с оплатой счетов, и за компанию делали переключения на коммутаторе.

В самый первый год своего существования, 1878, компания Белла получила хороший урок по сочетанию подростков с телефонными коммутаторами. Возложение на них ответственности за телефонные системы привело к скорым и постоянным проблемам. Главный инженер Белла назвал их "Дикими индейцами". Ребята были откровенно грубы с пользователями. Они вступали в беседы с абонентами, дерзили, вставляли развеселые комментарии; мошенники без разрешения взяли выходной в день св.Патрика, и, что хуже всего, сделали себе из коммутаторов хитрую игрушку - разъединяли людей, соединяли их с неверными абонентами и т.д.

Такая комбинация власти, технического мастерства и эффективной анонимности действовала на подростков как валерьянка на кошек.

Этот феномен дикого-ребенка-на-проводах не был специфичен для США, то же самое происходило с самого начала и с британской телефонной системой. Британский комментатор той поры писал: "Без сомнения, эта работа кажется подросткам надоедливой и скучной, и весьма вероятно, что дух любопытства и авантюризма, свойственный им в этом возрасте, не всегда способствует должной чуткости к нуждам абонентов".

Таким образом, подростки были отлучены от системы - по крайней мере, от пульта управления. Но об их "духе любопытства и авантюризма" мир телефонии услышит еще неоднократно.

обсудить  |  все отзывы (0)

[17091]